Кайла Диз - Порождения мести. Часть 1. Ветер перемен

– К сожалению, не у всех получается достойно воспитать свое чадо, Ваше Величество. Как видите, я абсолютно не справился с этой задачей, – сказал Теодор, недовольно смотря в спину уходящего сына. Потом повернулся к королеве и грустно добавил: – Если бы только его мать была жива. Она бы точно смогла найти к нему подход и воспитать так же хорошо, как и Вы своего.

– Мальчик до сих пор не может смириться с потерей, Теодор. Не будьте с ним и с собой так строги. Я уверена, вам обоим просто нужно чуть больше времени, – сказала она, заставляя себя оторвать взгляд, от сдержанно кивнувшего остальным гостям, молодого принца.

– Прошло уже семнадцать лет, Элеонор… семнадцать лет. Уже ничто не изменится, – с болью и глубокой грустью сказал он. Потом резко опомнился, глубоко вздохнул, взял себя в руки, прогнал непрошенные мысли с неуместной грустью и, улыбнувшись, сказал уже бодрым голосом: – Не будем о грустном. Это крайне непозволительно с моей стороны вносить подобное в такой знаменательный день. Не смею дольше позволять себе портить Ваш восхитительный праздник, Ваше Величество. С Днем Рождения, прекрасная леди! – сказал он, еще раз целуя ее руку, и низко поклонился. Элеонор мягко улыбнулась ему, не в состоянии полностью скрыть всю грусть, зародившуюся в душе, но ее муж бодро засмеялся, разряжая обстановку, и, похлопав по спине дорогого гостя, весело подбодрил:

– Что что, а праздник ты можешь испортить только своим отсутствием, Тео!

– Сколько раз тебе говорить, не называй меня так! – широко улыбаясь, повернулся к Джеймсу и, с еле заметными нотками ворчливости, возмутился Теодор.

– Ну да, ну да! Конечно. Ведь не пристало Верховному Королю Альянса носить подобное имя! – наигранно важно сказал Джеймс, сверкая на него полным озорства взглядом.

– Вот именно! – улыбнувшись в ответ, сказал Теодор, преувеличенно задирая нос и, еще раз с почтением кивнув королеве, направился к своему месту за спиной Фростов. Обходя Маркуса, он хлопнул его широкой ладонью по груди и, с гордостью заглянув ему в глаза, пожелал: – Удачи на турнире, сынок!

– Благодарю, Ваше Величество, – радостно поблагодарил Маркус, проводя его восхищенным взглядом. Потом бросил короткий взгляд на Майкла, к которому направлялся Теодор. Блеквуд смотрел прямо на него и в его взгляде читалась такая нескончаемая ненависть, что Маркусу на секунду даже захотелось поежиться. Он никогда не понимал, как у такого дружелюбного, благородного, доброго отца как Теодор мог вырасти такой злобный, ненавидящий всех и вся сын.

Как только Теодор занял свое место среди остальных, завершая широкий полукруг за спинами Фростов, весь двор заполнили оглушительные звуки фанфар и торжественной музыки. Собравшаяся под лестницами королевская свита синхронно шагнула вперед, плавно закрывая живой коридор, и в ту же минуту толпа за их спинами хлынула в стороны, хаотично заполняя оставшееся пространство и пытаясь подобраться к мраморным лестницам как можно ближе. Фросты сдержанно, но почтенно кинули собравшимся на их празднике гостям. В след за ними их действие повторили остальные члены королевских семей. Передние ровные ряды гостей, состоявшие из королевских свит, синхронно низко поклонились в ответ на их приветствие, а остальная часть гостей за ними громко возликовала и начала бурно, вразнобой отвечать, кто махая и пытаясь подпрыгнуть повыше, кто низко кланяясь в след за королевской свитой. Праздник начался, и он обещал быть долгим и нескончаемо веселым. Все вокруг были полны радости и ликования.

Король объявил о начале турнира и пригласил всех на площадь. Первая часть торжественной церемонии закончилась, все ринулись занимать места на второй, самой захватывающей части. Король и королева сопроводили своих почетных гостей на их места. А Маркус придумал отговорку и отстал. Он был сильно зол на Майкла и не собирался успокаиваться. Они с ним уже очень давно не ладили. Блеквуд, пожалуй, был единственным человеком во всем мире, которого Маркус не мог выносить; единственный, которого мог назвать своим врагом. Маркус уже и не помнил, с чего все это началось, но всегда точно знал, что Майкл люто ненавидит его и делает все, лишь бы испортить ему жизнь. Он всегда грубил и издевался, при каждом удобном случае пытался его оскорбить и вывести из себя. Когда они еще были подростками, Маркус заводился от любого его косого взгляда в его сторону, и каждая их встреча заканчивалась драками, синяками и даже треснувшими ребрами. Сейчас, им было по двадцать пять, и Маркус уже почти научился не реагировать на выпады Майкла в его сторону, но того, что он оскорбил его маму он однозначно прощать не собирался.