– Да неловко как-то мне… Нечем с вами рассчитаться, в дороге весь поиздержался, – развёл руками Арсений.
– А мы с тебя ничего и не просим, – ответил ему Никифор. – Господь воздаст… – добавил он.
– Ну, вы тута давайте, кумекайте, а я задёрживаться не буду, – подал голос Игнат, в уверенности, что все трудности позади. – К ночи, поди, до дому доберусь, – подстегнул он коня, довольный, что всё так удачно сложилось…
Приехавшего без груза Арсения ожидало сильное недовольство начальства. Приказчик даже слушать не захотел его объяснений.
– Выплатишь мне вдвойне за руду… – кричал он, потрясая маленьким волосатым кулачком. – Это жа надо – пустому вернуться!.. Ишь, бездорожица ему помешала – утопил короб с рудой… А как жа другия доехали – и ничаго?!
– Помилуй, ваше благородие, отколь мне такие деньги взять, – взмолился Арсений.
– Где взять, говоришь?.. – прищурил глаза приказчик. – А вон, лошадёнка-то у тебя ладная. Вот и приведёшь её завтра в заводску конюшню, – самодовольно растянул он в улыбке пухлые женские губы.
– Да это как же – лошадь отдать?! – упав на колени, воскликнул Арсений. – Ведь хлебушко садить пора приходит – как же пахать без коня?!.. Да и один он у нас кормилец-то!
– Ничего, на себе вспашете, – отвернулся приказчик, давая понять, что разговор окончен.
Арсений вскочил, кровь бросилась ему в лицо:
– Нет, погодь!.. – положил он тяжёлую руку на его плечо. – Да у меня одни бабы в семье: девкам ещё шестнадцати нету, а жена ногами мается. Это что же – я на их пахать буду?! – с блеснувшими от гнева глазами произнёс возчик.
– А ты их цугом* запряги, – довольный своей шуткой, прыснул в рыжие усы приказчик.
– Ах вот как?! – вскрикнул Арсений. – Значит, цугом, говоришь?! – яростно вращая глазами, приподнял он за грудки шутника.
– Караульный!.. Убивают!.. – закатив белёсые глазки, прохрипел приказчик.
Сей же час подскочившие двое дюжих служивых повалили Арсения на землю.
– В карцер его! – залившись краской ярости, завопил приказчик. – Это как жа ты, собака, на государева служащего руку посмел поднять!..
Рассудив, что рабочих для завода не хватает, начальство распорядилось всыпать Арсению пятьдесят плетей, забрать лошадь, а самого отправить с приказными на выжиг угля.
Каждый день отмахивал он семь вёрст в сосновый бор на реке Барнаулке, где отрабатывающие подушный оклад крестьяне из разных уездов Колывано-Воскресенской губернии валили лес, складывали в кучи брёвна, одерняли, осыпали и выжигали уголь для барнаульского завода…
Тяжкая работа к концу дня валила с ног – сил уже не было идти назад, и Арсений располагался на ночь с товарищами, где у жаркого костра за кружкой вина каждый делился о своих невзгодах. Так мало-помалу пристрастился он к чарке, плюнул на пошедшую наперекосяк жизнь и уже редко заявлялся домой.
Вино и довело его до того, что жена, намаявшись от пьянства и побоев мужа, забрала детей и уехала в деревню к матери. А Арсений пропил всё, что можно, запустил хозяйство и перебивался случайными заработками, а иногда и воровством…
Игнатий тряхнул головой, отгоняя нахлынувшие воспоминания, и уверенно поднялся на крыльцо. Открыв дверь, он очутился в душной и грязной горнице. За грубо отёсанным столом, покрытым рваной скатёркой, сидел Арсений и какой-то незнакомый Игнатию человек с грязным и опухшим лицом, мало чем отличающимся от лица хозяина. На столе возвышался почти осушенный штоф хлебного вина, вокруг которого была расставлена простецкая закуска.
____________________
Цугом* – друг за другом.
– А-а-а, Игнат – проходи! – пропитым голосом радостно отозвался хозяин.
– Давненько ты у меня не был. Забываешь строго сотоварища. Все отвернулись от меня: жена Ефросинья бросила и детей увела, бывшие дружки стороной обходят… Вот только Пахом не забывает, – укоризненно взглянул на гостя Арсений.
– Да вот, в экспедиции по горам промотался – будь она неладна, – оправдался Игнат.
– А чего ж так?.. – уставил на него запухшие глаза собутыльник Арсения. – Чо, не по нутру пришлось?! – наклонив голову иронически хохотнул он.
– Ну что ты, Пахом, к человеку пристал, – осадил его хозяин. – Налей-ка лучше гостю… Давай к столу, чего у порога топчешься, – кивнул он Игнату.
Игнатий с кривой улыбкой подошёл ближе и, вытащив из-за пазухи штоф хлебного вина, водрузил посередине стола.
– Ого!.. – крякнул Пахом и подал ему уместившиеся в кружке остатки вина.
– Давай-ка, за знакомство, – взял он принесённый гостем штоф, налил себе и хозяину. Игнат пододвинул поближе стул и, подняв кружку, махом осушил до дна.
Читать дальше