Джонни Рэйвэн - Тень Буревестника. Часть 3

Последним в банную комнату заглянул Юргант. Увидев торчащие из таза розовые пятки, он смущённо отвернулся. Юноша разделся и отошёл в угол, где скромно принялся намыливаться, на что вор громко фыркнул и велел слугам принести ещё один таз. Когда поручение было исполнено, церковник стал отнекиваться, но в итоге всё же сдался и лёг в воду. Вскоре его лицо расплылось в довольной улыбке.

– Кайф, да?

– Да-а-а… – протянул Юргант. – Постой. Что это за слово такое – «кайф»?

– Так на востоке называют состояние приятного и беззаботного безделья.

– Действительно, подходящее слово…

– Погоди, сейчас ещё лучше будет, – вор усердно пытался подцепить кончиками пальцев стоящую на полу кружку, при этом стараясь не вытаскивать из воды никаких частей тел, кроме руки. – Опля! Тэ-э-экс-с-с… Держи!

Юргант подозрительно уставился на протянутую тару.

– Я не уверен, что это – хорошая идея…

– Ш-ш-ш! Бери и пей.

Монашек сделал, как было велено.

– Ого! А вкусно! Такое горькое… Но при этом отдаёт чем-то… цветочным?

– Ты что, никогда прежде пива не пил?

– Нет. Мой отец… Он говорил, что этот напиток только для простолюдинов. Пиво для них, как «жидкий хлеб» на зиму, когда настоящая горбушка стоит втридорога.

– Ага, конечно, а высокородные лакают вино только потому, что обычный виноград трудно довезти, не раздавив по дороге. На вот, кстати, скушай виноградинку. Ага! А теперь просто откинь голову назад, закрой глаза и слушай.

– Что слушать?

– Много вопросов задаёшь. Делай, как говорю!

Церковник подозрительно взглянул на вора, но всё же послушался. Лео тоже откинулся на спинку таза, дал товарищу время, а затем спросил:

– Ну что… слышишь?

– Нет. Ничего не слышу.

– Вот именно. Теперь-то понимаешь?

– Ага, – ответил Юргант после долгой паузы. – Понимаю. Как же хорошо…

– Вот именно, друг мой. Нет в этой жизни большего удовольствия, чем после долгой дороги развалиться в горячей воде, ни о чём вообще не думая. «Медитация для неискушённых», как называл это мой учитель. Ну а я, когда мелкий был, не понимал. Скучал, не мог усидеть на месте, всё время дёргался, ёрзал и плескался, за что он на меня злился. Зато вот теперь… понимаю. До некоторых вещей, видимо, просто надо дорасти.

– Хорошие слова, Лео. Правильные.

– Надо тебе, братец Юргант, чаще в люди выбираться, пока молодой.

– Ты это о чём?

– Ну как, о чём? Вы, служители церкви, понятное дело, блюдёте посты всякие, проводите время в молитвах и богослужениях, чтении Первой Книги, устраиваете мессы для прихожан – короче говоря, занимаетесь своими святыми делишками. Однако жить-то – когда? Так все годы и пролетят в застенках храмов! А вот седина придёт, что вспоминать будешь? Как в тысячный раз молил Дэуса о мире во всём мире, а потом зажигал свечки на алтаре?

– Жизнь – это не кладезь удовольствий, – фыркнул церковник.

– Да? А что же тогда?

– Это дорога, ведущая к свету, что начинается в глубокой тени. И наш долг – быть поводырями. Указывать людям границы дозволенного и предостерегать от схождения во тьму…

– Бла-бла-бла! Я тоже могу вызубрить несколько заумных книжек, а потом пересказывать их, бахвалясь остротой языка. Ты давай-ка, дружок, своими словами.

– Ну, жизнь – это… – Юргант потупил взгляд. – Это борьба. Сил праведных и сил искушающих…

– Что лбом о кадило, что кадилом по лбу! Про борьбу, конечно, согласен, но не только же на противостоянии свет клином сошёлся… Лично мне в последнее время, друг мой Юргант, кажется, что жизнь – это просто жизнь. Отрезок времени. Разница лишь в длительности и условиях. А суть одна на всех: родился, пожил, умер. И то, какое наследие оставишь, конечно, зависит от твоих поступков… Но изначально в жизни ничего особенного нет, чего бы ни говорили всякие мудрецы, вроде «отнять жизнь легко, а вот подарить, бла-бла-бла». Ну что может быть особенного в плоде того акта, когда двое потных людей натужено хрюкают, мычат, визжат и ритмично стукаются телами, а?

Юргант, покраснев до самых кончиков ушей, бросил на вора осуждающий взгляд, но тот преспокойно продолжал разглагольствовать:

– Зато вот смысл, который многие вкладывают в это слово – «жизнь» —совсем другое дело. Его найти надо. Или придумать самому. Иначе зачем нас боги создали такими, какие мы есть?

– Это какими же?

– Потерянными, Юргант. От рождения и до самой смерти. И счастлив тот, кто, несмотря ни на что, отыскал для себя смысл в сером тумане мирских страстей, который мы так многозначительно именуем жизнью.