Андрей Иванов - Звезды останутся здесь…

Сунув руку в карман, я наткнулся на мобильник. Привычно вытащил его посмотреть сколько времени.

– Ой, что это у тебя? – воскликнула Лика, увидав в моих руках незнакомую штуку.

– Калькулятор, – нашелся я, ругая себя за неосторожность.

– Наверно импортный? – спросила Лика, протянув руку, – Дай посмотреть.

– Импортный, – подтвердил я, – Дорогой, поэтому не дам.

– Подумаешь, – надулась Лика, – Не очень и хотелось! Жадина!

Показала мне язык и отвернулась.

Я включил экран и остолбенел. Индикатор заряда батареи мигал красным, указывая на то, что телефон вот-вот отключится.

Я рисковал остаться в этом времени навсегда, к чему был совершенно не готов. Без документов, жилья и денег. Первый милиционер, решив проверить мои документы, отправит меня в каталажку до выяснения личности. А выяснить мою личность будет непросто.

Поэтому, не теряя ни секунды, я быстро набрал номер «2014».

Боль стиснула виски, я, вскрикнув, зажмурился и почувствовал, что мне стало жарко.

Когда я открыл глаза, то обнаружил себя стоящим на мокром тротуаре, правая рука сжимала мобильник, и он был выключен. Успел!

Находясь под впечатлением пережитого, я вошел в бар, поздоровался с завсегдатаями заведения и, взяв бокал пива, уселся в темный угол. Мне очень не хотелось, чтобы кто-нибудь подсел ко мне.

Начиналось похмелье от выпитого двадцать пять лет назад алкоголя.

Сделав глоток, я посмотрел на часы, висевшие над стойкой бара.

Не может быть!

Часы показывали без двадцати девять вечера. Когда я выходил на улицу, из соседского окна диктор телеканала «Россия 24» прокричал мне вслед, что в Москве восемь часов вечера.

Этим летом, в связи с событиями на Украине, у всех возрос интерес к информационным программам. Сосед дядя Вова круглые сутки не выключал телевизор и смотрел только канал «Россия 24». Ему было под семьдесят, и он был туг на оба уха. Поэтому соседи вынуждены были слушать передачи, которые дядя Вова смотрел.

Обычно дорога от моего дома до бара занимает полчаса. Сегодня я несколько раз останавливался. Остановки могли занять минут пять. Выходит, что я отсутствовал в этом времени не более минуты. А в том времени пробыл не менее пяти часов, почти всю новогоднюю ночь.

Я еще чувствовал на губах вкус Ликиной помады.

Несколько дней я жил под впечатлением от случившегося. Я хотел включить телефон и набрать оставшийся номер, чтобы доказать себе, что не сошел с ума и мне не приснилась новогодняя ночь 1989 года, которая случилась со мной в жарком августе 2014 года. Но не было зарядного устройства, а искать его по магазинам не было времени. Так мобильник опять оказался в ящике стола.

Жизнь продолжалась в обычном режиме. Работа – сутки через двое. Выходные – перед телевизором, книги, музыка, иногда по вечерам один-два бокала пива в баре.

Прошел остаток лета, прошла осень, и наступил Новый 2015 год.

Мне выпали выходные на 31 декабря и 1 января, что случается нечасто. Обычно я провожу на работе не только новогоднюю ночь, но и все другие праздники. Но это меня не расстраивает, я их не праздную.

Эту новогоднюю ночь я провел на стареньком продавленном диване. Сначала посмотрел «Иронию судьбы», потом «Чародеев», выслушал поздравление президента, под бой курантов выпил бокал шампанского.

Всю ночь щелкал пультом, перескакивая с канал на канал, пока не наткнулся на концерт группы «КИНО». Передавали последний концерт Виктора Цоя.

Интересно, с какой стати руководство канала решило показать этот концерт в новогоднюю ночь?

Я открыл очередную банку пива, устроился на диване и не отрывался от экрана, пока не появились финальные титры.

Все песни я знал наизусть и негромко пел их вместе с Цоем.

Виктор Цой для нас, поколения восьмидесятых, яркой звездой сиял на небосводе советской рок-музыки.

Мне было восемнадцать, когда он погиб.

В конце мая 1990 года меня призвали в армию, и я попал служить в город Ленинград. Через два с половиной месяца случилась трагедия. Помню, как кто-то сказал, что Цой погиб. Я этому не поверил. Мало ли, что болтают. Но это оказалось правдой. В 21—00 мы дружно уселись у телевизора для просмотра ежедневной вечерней информационной программы «Время» и в середине передачи, после вестей с полей, диктор скучающим голосом сообщил о гибели Цоя. Я был поражен, что почти никто не отреагировал на страшную весть. Сослуживцы продолжали болтать, хихикать или дремать, словно ничего не произошло.