Андрей Столяров - Звезды и полосы

Создать хронику «горячей эпохи» непросто. Она потому и была названа в прессе «горячей», что события в ней, будто несколько фильмов, запущенных на одном экране, наслаивались друг на друга, сталкивались, смешивались, пересекались, образуя адский цвето-музыкальный коктейль, в котором подчас невозможно было что-либо разобрать. Мы слышали грохот, но не понимали, где происходит обвал, мы видели черный тревожный дым, ползущий по небу, но не представляли, откуда идет пожар, мы чувствовали под ногами колебания почвы, но сам источник землетрясения был недоступен нашему взору.

К тому же, несмотря на все торжественные декларации последних десятилетий, несмотря на звучно провозглашенные демократию, гласность, свободу, ответственность, транспарентность, политика остается одной из самых закрытых областей человеческой деятельности. Мы, как правило, не знаем истинной подоплеки тех или иных событий, оказывающих непосредственное влияние на нашу жизнь, мы можем только догадываться о внутренних механизмах, приведших к тому или иному катастрофическому решению. Почему Соединенные Штаты начали войну в Ираке? Они сражались за демократию или хотели установить контроль над иракскими нефтяными полями? Почему те же Соединенные Штаты буквально продавили независимость Косово? Они действительно отстаивали права этнического меньшинства или с самого начала намеревались построить на данной территории крупнейшую в Европе военную базу, которая могла бы контролировать все Балканы?

Подлинные мотивы действий нам недоступны. Картина, наверное, прояснится, по обыкновению, лишь через много лет, когда будут написаны мемуары политиков и военных, когда будут рассекречены, как можно надеяться, соответствующие документы. Правда, тогда, кроме специалистов, это уже никого не будет интересовать.

И еще одно обстоятельство подвигло меня на этот нелегкий труд. Я, разумеется, не был участником тех событий, которые изменили весь глобальный ландшафт, не принимал судьбоносных решений и не влиял на перипетии сложной закулисной игры. От меня, это следует подчеркнуть, вообще ничего не зависело. И вместе с тем, жизнь отдельного человека тоже имеет значение. Как по крохотной капле воды можно реконструировать весь океан, так по мыслям, желаниям, ощущениям отдельного «человеческого муравья» можно почти безошибочно судить обо всей эпохе. Не случайно Хейзинга и Бродель начали создавать «летопись повседневности». Возможно, как полагал Карлейль, историю действительно движут герои, они ведут за собой народы, совершают подвиги, остающиеся в памяти людей на века, но не следует забывать, что само движения осуществляется миллионами воль, жизнями тех, кого история предает потом безжалостному забвению.

Я, возможно, никто, искорка бытия, эхо тени, частица мирового эфира. Моя роль в глобальных событиях неощутима. Однако из виртуальных частиц, не имеющих даже массы, складывается физический мир вокруг нас, а из эфемерных желаний людей – ураганы, взметающие нагромождения прошлого.

Вот почему я сажусь за клавиатуру компьютера.

Вот почему слова у меня возникают как бы сами собой.

Великие преобразования не совершаются по воле одного человека.

Они происходят тогда, когда этого жаждут все.

Существует несколько версий, когда именно начал рушиться старый мир. Некоторые аналитики полагают, что датировать это следует экономическим кризисом 2008–2010 годов: тогда стала очевидной для всех порочность глобальной финансовой системы, созданной Западом, основанной на кредите и надувании гигантских «денежных пузырей». Другие не без оснований считают, что за исходную дату следует взять 11 сентября 2001 года: разрушение Всемирного торгового центра в Нью-Йорке – «варвары», как это в истории бывало уже не раз, доказали свою способность наносить сокрушительные удары «империи». Третьи отодвигают «реперы» еще глубже в толщу времен: к августу 1991 года, когда после неудачного путча распался Советский Союз.

Все точки зрения, разумеется, серьезно аргументированы, каждая имеет своих сторонников, которые страстно отстаивают ее историческую правоту. И все же логичней будет присоединиться к мнению большинства. События, положившие начало новому миру, события, после которых история человечества пошла совсем по иному пути, обозначили себя ночью 14 ноября, в «день гнева», как его немедленно окрестила пресса, и, по-видимому, когда дым пертурбаций рассеется, когда разобраны будут завалы, оставшиеся нам в наследство от прежних богов, именно этот день будет рассматриваться историками как рубеж новой эпохи. Потому что в ту ночь ударила молния, грянул гром, просиял свет над дорогой, ведущей в Дамаск, истину мы, возможно, и не узрели, но весь пейзаж бытия стал другим. Привычная жизнь закончилась, началось нечто такое, названия чему еще нет.