Владимир Дадонкин - Республика Анампоху. Байки-Бабайки об Афгане

– Солдат, берите лом и подметите плац! Мне не надо, шоб було чисто, мне надо, шоб вы зае..лись!

– Если вы гражданские такие умные, то почему строем не ходите?

Или, например

– Рядовой, вы, что два плюс два умножить не в состоянии?

– Голодный солдат в бою не обосрется.

Про таких, как он, в армии говорят просто: «Наш полковник не любит шоколада: у него фольга в зубах застревает.»

С ним и с другими не менее колоритными персонажами нашего полка мы еще познакомимся на страницах этой книги.

Василий Григорьевич, определил меня на службу выдав короткий инструктаж, изобилующий прелестной ненормативной лексикой и отправил служить начальником смены на дизельную станцию.

Наш полк находился на окраинах Кабула, прямо под горой Курук, и его частенько обстреливали «духи» из РСов (реактивных снарядов), или из минометов, обычно в ночное время. Поэтому ночные дежурства были самыми неприятными.

Зашел солдат и сказал, чтобы я шел на собеседование к особисту полка майору Индюкову. Все, сидящие в кубрике, заулыбались.

– А что смешного? – спросил я.

– Иди, увидишь сам.

Постучавшись в кабинет я услышал тоненький голосок:

– Войдите.

За столом сидел какой-то зачуханный, кургузый мужичок с погонами майора на плечах, над столом висел засиженный мухами лист ватмана с надписью «У чекиста должна быть холодная голова и горячее сердце», которую наши контрактники перефразировали «У особиста Индюкова должна быть холодная голова и холодные ноги в белых тапочках».

– Значит, приехали исполнять интернациональный долг? – С народом уже познакомились? – и, не давая мне вставить слово, выпалил:

– Если что, буду карать по всей строгости советских законов. Понятно?

– А что ж не понять. Очень лаконично объяснили, товарищ майор, вы прямо Сенека какой-то.

– А вы, как я посмотрю грамотный очень. Я вам вот что скажу: голова у солдата чтобы думать, мозги, чтобы соображать, а язык не для болтовни, а для работы, понятно? Вот идите и работайте.

По пути в модуль я все пытался расшифровать последнюю фразу Индюка, но так и не смог.

Придя к себе в кубрик, я увидел все те же улыбающиеся рожи моих новых друзей:

– Ну, как?

– Да урод какой-то.

– Это не просто урод, это феноменальный дебил! В чем ты скоро убедишься, – сказал мне Санек.

Майор Индюков люто ненавидел контрактников, и они отвечали ему взаимностью, хотя среди них у него была пара стукачей. Вместе с зампотылом Оберемченко Индюков периодически устраивал шмоны в модуле, изымал водку, которую мужики не успевали спрятать, трофейное оружие. В каждом кубрике был свой тайный схрон, где хранились вещи, не предназначенные для глаз командования.

Индюк устраивал засады в тех местах, откуда в полк заносилась водка, часами просиживал с биноклем, стараясь засечь, кто и что вывозит из расположения полка. Худой, с тонюсеньким голоском, но огромным гонором, он полностью соответствовал своей фамилии. Визит к Индюку я воспринял спокойно, из своего опыта я знал, что не стоит принимать близко к сердцу то, что можно послать в жопу.

Кроме торговли водкой, в полку был еще один распространенный вид дохода, которым пользовались все без исключения, контрактники, офицеры и солдаты. В полковом магазине покупались ящиками конфеты, печенье, шоколад, сигареты – в общем, практически все, что там было. И это потом сдавалось в Кабуле в любом дукане. Например, пачка сигарет «Ява» стоила 30 копеек, а сдавалась за 60 копеек, или по номиналу за афгани. Не зарабатывал в Афгане только ленивый. Купить на сто чеков товара, и перепродать их завтра за 200 ума хватало и дураку. Командование армии всячески запрещало этот «бизнес» однако он процветал. В общем купил за рубль, продал за два.

По Афгану «чеки» ходили наравне с афганями. Курс одного чека равнялся примерно 20—30 афганям и постоянно плавал, так что грамотные люди наваривались и на обмене. Афганскую валюту наши ласково называли «афошками». Примечательно, что в то время по Афгану ходило несколько видов денег выпущенных в разные годы различными правителями, тем не менее, они все котировались одинаково, по номиналу.

Весь этот бизнес в полку, конечно, пресекался. Был строгий приказ: больше трех единиц товара каждого наименования из магазина в одни руки не отпускать. Однако нам хватало и этого. Затариваешь за пару дней в магазине товара чеков на сто, а это сумка килограммов на двадцать, тащишь ее в ближайший дукан где, имеешь чистые 100 чеков навара.