Владимир Дадонкин - Республика Анампоху. Байки-Бабайки об Афгане

После второго перекура оставалось еще минут сорок до приезда таксиста, и мы решили устроить групповушку. Этими подробностями я вас загружать не буду, скажу только, что все было замечательно.

В полчетвертого за нами прибыл таксист. Поцеловав нас в щечку и пожелав вернуться живыми, девчонки пошли отсыпаться, а мы, добив бутылку водяры и, наскоро закусив, поехали на пересылку.

Уже через год в Афгане я случайно узнал, что судьбы обеих девчонок закончились трагически. Той же зимой Любочка угорела вместе с каким-то мужиком в гараже, в машине, а Анжелу через полгода зарезал, обкурившись опия какой-то афганский наркоша. Но, несмотря на эти проблемы, сотни ташкентских девчонок обслуживали пересылку все девять лет, пока наши войска стояли в Афганистане.

Итак, прибыв на пересылку, мы взяли свои чемоданы, сели в автобусы, пришедшие за нами, которые и доставили нас на военный аэродром «Тузель». Пока мы заполняли декларации, скорешевались еще с двумя такими же, как и мы, разгильдяями. Ну, на старых дрожжах нас и понесло. Когда мы подходили к таможне, а мы подходили почти последние, Олежка был, уже, как говорят в народе «в гавно» и еле ворочал языком. На вопрос таможенника:

– Везете ли вы валюту, оружие, наркотики?

Олег, подняв на него пьянющие глаза, изрек:

– Да бля, везу атомную бомбу, кину с самолета и мандец Афгану.

Таможенник был калач тертый, тем более, что он свой план по шмону на сегодня выполнил, мы были последними, а базарить с нами было бесполезно, он вздохнул, глядя на наши пьяные рожи и, поставив печати, сказал:

– Ладно, идите, уж, защитнички хреновы.

Паспортный контроль мы тоже миновали быстро. Это только возвращаясь назад, ты для таможенников и пограничников «враг народа», а когда едешь в Афган, ты для них, как, впрочем, и для своей страны ты пушечное мясо. В общем, таможня и погранцы работали по системе ниппель «туда дуй, а оттуда х..!»

В накопителе аэродрома, пока мы ждали самолет, я достал из чемодана бутылку водки, и мы отхлебнули по пару глотков. Короче, в самолет, мы уже шли на автопилоте, держась друг за друга.

Самолет, который должен был доставить нас в Афган, был грузовой «АН-24». Наконец, он оторвался от земли и поднялся в воздух. Грузовой отсек самолета был полон, сидели, кто, где попало. Мы с Олежкой привалились друг к другу спинами и закимарили.

Примерно через час я проснулся от холода. Самолет был разгерметезирован, стоял жуткий холод, и остро чувствовалась нехватка кислорода. Многие дышали по очереди прикладывая к лицу кислородные маски, только компания вертолетчиков, расположившихся недалеко от нас, несмотря ни на что, продолжала бухать и вспоминать свои афганские вылеты.

За стеклом иллюминатора величаво возвышались вершины Гиндукуша как огромные клыки торчащие из пены облаков. Иногда сквозь разрывы облаков на земле виднелись какие-то строения и неровные квадраты полей.

Наконец, примерно через полтора часа самолет, почти падая, пошел на посадку. Я приник к иллюминатору, внизу раскинулся в обрамлении гор желто – оранжевый город, – город, в котором мне предстояло провести два незабываемых веселых и бесшабашных года моей жизни.

Внезапно самолет затрясло, он резко пошел вниз и раздались какие-то хлопки. Я глянул в иллюминатор и обомлел – в воздухе летали взрываясь какие-то огненные шары. Олежка бледный, как мел, глядя на меня, сказал:

– Киздец котенку, больше срать не будет! Вот и долетались мы с тобой Ленчик, хорошо хоть перед смертью с телками трахнуться успели.

В такой же панике оказались все летевшие в Афган в первый раз. Сидевшие рядом вертолетчики продолжали бухать, несмотря ни на что, и откровенно ржали над нами.

Оказалось, что наш самолет просто отстреливал при посадке термитные шашки, которые отвлекают на себя возможно пущенные с земли ракеты «земля-воздух».

Как известно, мастерство советских пилотов не пропьешь, и команда нашего самолета ювелирно посадила его на Кабульский аэродром. Кабульский аэродром окружали горы и была реальная опасность того, что самолет могли сбить ракетой «земля-воздух». Поэтому посадка на аэродром была почти вертикальной, было такое ощущение что тебя отрывает от скамейки и ты сейчас начнешь парить по самолету, ощущения непередаваемые.

Пройдя регистрацию в комендатуре и сдав документы, мы поселились в казарме кабульской пересылки находящийся возле аэродрома. В Кабуле, в отличие от ташкентской пересылки, выход из нее был строго запрещен. До Нового года оставалось всего два дня, и я надеялся, что встречу его в части в которую меня распределят. Кроме офицеров и прапорщиков, летевших с нами конкретно на замену в свои части, никто из нас, контрактников, не знал, куда он попадет и где будет служить. В конце дня нам объявили, что до третьего января включительно Кабул будет закрыт и все вновь прибывшие проведут эти дни на пересылке.