Анатолий Бочаров - Времена огня и погибели

Без солнечного света девушке становилось плохо. Еще хуже ей, впрочем, было без моря. Соленая и своевольная кровь, доставшаяся от матери, то рыдала, то жалобно пела, тоскуя по пенным бурунам и штормовым ветрам. До ближайшего берега от столицы насчитывалась почти сотня миль, но в каждую увольнительную девушка старалась отправляться на побережье. Там она долго сидела у кромки прибоя, окунала в воду ладони и думала о подводных чертогах, давно покинутых предками.

Когда его подданные вошли, Келих сидел в глубоком кресле, спиной к дверям. Развешанные по стенам экраны передавали картинки, транслируемые спутником, – все они погасли, стоило Стражам Границы переступить порог, как погас и монитор компьютера, стоявшего на столе перед государем. Кресло мягко развернулось навстречу вошедшим, и Келих, не говоря ни слова, сделал жест рукой, повелевая гостям садиться.

На вид ему было совсем немного лет, точно так же, как самой Эйслин. Меньше двадцати, если судить по человеческим меркам, а на самом деле – тридцать пять. Мальчишка с точки зрения сидов. Только как и все, кто носил корону прежде него в династии Точащих Землю, Келих Скегран, вступая на трон, принял память всех своих предков от самого первого, получив их магический опыт, их знания и их силу. Передача памяти – смертельно опасная процедура и проводится редко. Не всякий, кто проходит через нее, сохраняет здравый рассудок.

Говорили, что Келих не сохранил.

– Брат и сюзерен, – склонился Брелах в полупоклоне, – ты звал нас, и мы явились к твоему присутствию. Какие слова ты желаешь сказать нам? – Обычно бесцеремонный, сейчас командир Стражей Границы говорил учтиво, однако голос его оставался холодным.

– Брат мой Брелах, – чуть шевельнул головой король, – присядь, и ты, Эйслин, тоже садись.

На негнущихся ногах эльфийка опустилась в кресло напротив своего государя.

Брелах присел рядом, развалившись в чуть небрежной позе и закинув ногу на ногу. Эйслин хорошо успела изучить старшего Скеграна, прослужив десять лет под его началом, и знала – командир зол. Братья никогда не ладили. Брелах, порывистый и беспокойный, был огнем, Келих – водой, то обжигающей подобно тропическому источнику, то промораживающей до костей ледяным северным дождем.

– Я ожидаю, – сказал Страж Границы сухо, – что мой сюзерен станет отчитывать меня за мой вчерашний непозволительный, как ему кажется, поступок.

– В таком случае ты ожидаешь напрасно. Отчитывать и пенять – глупо и мелко после того, что ты натворил, пребывая в здравой памяти и трезвом уме. За некоторые проступки полагается либо смертная казнь, либо милосердное прощение, а убивать собственного брата я еще не готов.

– Тобой владеют сентиментальные чувства? – усмехнулся Брелах.

– Когда моя жена принесет мне наследника, а случится это, я надеюсь, скоро, я буду рад избавиться от тебя, родич. Ты неуживчив, своеволен и сеешь смуту. Но пока наш Великий Дом не должен быть прерван по глупой моей прихоти. Есть вещи, которые я должен с тобой обсудить, брат, и они важнее наших ссор.

– Раз должен, так говори.

Келих помолчал, выдерживая многозначительную паузу. Смежил веки, будто захваченный подступившей дремотой. Непозволительно юный для короля столь старого народа, Келих держался так, будто лично видел рождение вселенной. Возможно, в этом проявлялась его гордыня, а может, он просто утратил собственную личность в океане воспоминаний предков.

Наконец король произнес:

– Думаю, ты окажешься рад моим новостям. Шэграл Крадхейк мертв. Умер накануне вечером, вскоре после того как тебя взяли под арест.

– Я не рад, – признался Брелах. – Раз ты меня зовешь, случилось нечто поганое – просто так из камеры ты меня не выпустил бы. При каких обстоятельствах Владыка Метели оставил худший из миров?

– После совета и перед тем, как отправиться с выданными ему солдатами в Иберлен, Гайвен Ретвальд навестил родственника. В его здешних покоях в Драконьей Башне. У Шэграла Ретвальд пробыл час, после в сопровождении Дайнера отбыл к вратам. А сегодня утром старик был найден мертвым. Я просмотрел записи камеры. Крадхейк пробудил в Гайвене ту часть родовой памяти, что относилась к нему самому. Не рассчитал своих сил при этом и умер.

– Понятно, – сказал Брелах, в один миг переменившись в лице. – Да хранит его Дану.

– Да хранит. Вижу, ты все же не рад.

– Совершенно не рад. Уж поверь.

Эйслин вполне разделяла чувства своего командира. Последний из живущих в королевстве Сумерек драконов был проблемой, но проблемой привычной. Тысячу лет назад Шэграл Крадхейк действительно представлял угрозу для порядка и мира. Он переманил на свою сторону немало фэйри из всех народов, населявших северный край, и предпринял поход на юг с целью истребления человечества. На холме Дрейведен Владыка Метели, как Шэграл себя называл, был разгромлен сводным братом, Эйданом Айтверном из младшей линии Драконьего Дома. Тем самым Эйданом, что принял удел и судьбу людей. Шэграла судили здесь, в Цитадели, лишили права голоса в Звездном и Лунном Советах, подвергли домашнему аресту, заточив в пределах принадлежавшего ему владения Амарт.