Полина Кирилец - Дитя Ветра

Юна – «Идём же!» – двинулась к неизвестности воспоминания, пока не поздно, пока помнишь.

Лори – «Ай» – последовала за глупенькой.

Юна – «Невозможно!» – помнит голос бездьтханного.

Лори – «Нераспустимо!» – вьшула руку, не без усилия.

Юна склонилась над фигурой брюнета стройного, чьи кудри – не без серебра в воспоминании – тшспадали до лопаток и ниже, – кому могло бьпъ двадцать три, могло и девятнадцать. Серебро составл51ло плоть. Памятник.

Тучки сочувствовали и собирались на мистерию, бухчали и онредел51лись в очерёдности. Тропический Ливень вьштел изь литургии благовотшой и созвал мистерию. Время уходит.

Дотронулась лица Его, провела по щеке до виска, по кудрям к плечам и до ключтщ, взяла из кармашка каплю застывптую из Реки Времетш и докоснулась камушком ладони. Пусть знать иститшый человеческий облик неоткуда, общение вьште первичного – невозможное – ранит, когда Ветерок расплетает локоны склотшвшейся над эпитафией Смерти, Времени и. Любви.

Божеству Ожидания.

Солнце взошло в созвездие Скорпиона и удалилось от Луны, покинутой, покинувшей, в сумрак Вечности. Прохлада сблизила Детей Венеры, Художников Жизни, изобретателей новообещаний и расставшихся в жизнях прошлых – зарекшихся новообрестись в следующей. Ей случалось быть с двоими подъ одной Луной, Ему – испекаться в нетерпении Солнца, ожидать и ожидать и ожидать и дожидаться встречи из сотен назначенных; осмеивала и обласкивала, не могла оставить иль дозволить оттолкнуть. Существа Человеческие слепы до недоспелости, недопустимостей – и платы, несознанны – и невзаимны. Любовь поразительна: нематерия самообретения: цветок неизвестной породы Eawsonia Inermis, время несуществующее года несуществующего данности несущественной, – вещественное несущественно исполнению, снег фруктовый. Различие вилось меж воспринятой и явной: вторая истребляла Лучшую. Любовь отделила, образ отъ плоти и благосклонила к недосказанности: плоть скатывалась в преисподнюю а образ сокрушалась в бессилиии, взмывала по колее страдания. Случается, возлюбишь – то возникнет вопреки противящимся разуму и плоти. Разрознение искоренило ту из памяти – но не обращения и. Ветер возникла: в температуре воздуха, въ осязании, во снах – чувством что всегда впервые, и воплотилась: встретились – и разминулись: напоследок; мемориал на. скамье сколько помнимъ, не знаем возведшего, – делимся слухом, персоны съ чутким ухом: каждый принимает по-своему, одни утверждают будто встречали юношу живым, третьи находят в руках любвеписца послания-истории и, стоит переписать те, обретают Любовь Любви.

…и прахом станется то, лето коснёшься: любимые потерпят, ради чето Ты жил.

Огонь Воодушевлештя обязательно вернётся – насторожишься и утратишь в силах…

Вспышка. Ветер сплетал волосы слранникам просторов дня – и искоренял покинувших изъ памяти – не чувств. Разум находит запретные из дверей реалии, чувство же – оттптрает.

Альби прогуливалас'ь по Роще Лунной – с зонтом – пряди кололи хладом стали – и застала любопытное: монумент девушке – изъ золота – и юноше – из серебра: юноша в объятьи. Камушек в ладони – фиолетовый (любимое фиолетово); Дождь избегал божесчв мистерии. Альби призадумалась.

Ни восттоминания – «Странно» – и вложила зонт в одну изъ ладоней, – «Принято»,

– вековенчание – и взяла манускрипт из рук Поэта.

II – fin – II

Дождь

Иренъ, лицо тысячи картин. Душа Любви в воплощении Абсолюта, скользни встреча инако, шепни Ветерок нам наискосок: «Останьтесь» – просочись мы в Вечер, остались бы. Разминулись пустотами вселенскими. Что – если иначе?

Потода отьшрывала Каприс Осень. Образ вился позади взтляда – единый на тоды -и развеивался о неумение живописца к рисунку, но слову:

«Блик сквозил заполуденный кудри тонов Lawsonia Inermis, Ветерок ошёптывал Заветом Космического Леса, а некто фотопечатлел: Ирень расположилась: собрала ножку левую четвёркой по мотивам песочным, другую ведёт по песку сырому, локоток на ножке, ладонь ласкает лицо: грустит, по обратную сторону горизонта кь Ожидающему: во хладу тени минувшей близ полутона пляжа с Рекой Времени, опирается о ножку левую и всматривается в монументт Времени: золото 'сейчас' мечется по треугольнику циферблатов: каждый опережал последуюшцй и уступал предьщущему на 'так'; пыль сбивалась с сильных долей, приводила в замеплательство и обращалась эскизом мыслящего о наблюдателе (загадай божество мира Абсолюта: Твоего) – «Хочешь секрет? В греческом, вижу суть являюсь» -встречаеть очерк Вечера и дня, – на двоихь»»