Инесса Давыдова - Протокол-17

Она кивает и с подозрением смотрит на телефон. По ее виду понимаю, что устала, с трудом воспринимает информацию и ей требуется смена обстановки.

– Пойдемте со мной, – резко встаю и иду в спальню.

Гордеева вскакивает и спешит за мной. Заходим в гардеробную, я нажимаю на рычаг и откатываю стеновую панель. Увидев в стене скрытую металлическую дверь, оснащенную электронным замком, она ахает:

– Что это?

– В случае опасности скроетесь в убежище.

Ввожу код. Дверь открывается. Перед нами предстает комнатка два на два метра со стеллажом вдоль одной стены. Два раскладных стула, бутылки с водой, баллоны с кислородом, парочка фонариков, еще всякая необходимая мелочевка…

– Код смените, чтобы даже я его не знал.

Гордеева отводит глаза, но я успеваю заметить панику, из чего делаю вывод: она ни за что туда не войдет. Проклятье! Почему она молчит? У меня руки чешутся! Хочу затолкать обманщицу в сейф, закрыть на десять минут и посмотреть, как запоет. Вовремя останавливаю себя. Устроить ей стресс в первый же день – плохая идея.

Закрываю сейф, показываю, как закрепить панель.

– Будьте со мной откровенны, Алекс. Иначе план неосуществим.

Она снова кивает. Она что, робот?

Судя по завываниям наших желудков, оба проголодались. Предлагаю заказать пиццу.

– А вам разве не надо к семье?

Она показывает на мое обручальное кольцо. Я еле сдерживаю улыбку.

– Моя семья не в Москве.

Многочасовая беседа и совместный ужин нас немного сближают. Вижу, как напряженность моей подопечной понемногу отступает, но она все еще мне не доверяет. Если она не раскроется, моя работа осложнится.

Мой взгляд устремляется на ночной город. После заката атмосфера в квартире кардинально меняется, огни соседней башни отражаются на глянцевых поверхностях разными красками, словно радуга. Теперь стены уже не кажутся такими холодными, да и желтый свет точечных светильников добавляет теплоты.

Мне нравится новая квартира. Нужно купить аксессуары, картины и заменить шторы на окнах. Немного неожиданно, но от выбора Макса я в восторге. Он знает, как мне угодить. Вернее, знал! Я тут же сникаю, поддаюсь эмоциям. Правда, на этот раз плачу не так долго, как в гардеробной. Наверное, я не уймусь, пока не залью слезами все комнаты. Максу бы мое настроение не понравилось. Представляю, как он нарочито грозно кричит свою коронную фразу: «Кто не думает о победе, храбрецом не будет!». Так он подбадривал меня и подталкивал к новым свершениям.

После ухода Руслана я словно раздвоилась. Одна половина кричит: «Беги отсюда!», другая подбадривает: «Сделай это!». У меня совсем мало времени на раздумья. Принять решение нужно до оглашения завещания. Перед Русланом я хорохорилась, пыталась сосредоточить его внимание на отработке совместных действий. Но как только дверь за ним закрылась, на меня навалились сомнения. Справлюсь ли я с отведенной для меня ролью?

На столе все еще лежит инструкция. Я решаю отвлечься и углубляюсь в чтение. Меня ожидает очередной сюрприз: план Макса не имеет ничего общего с нашими договоренностями. Мы обсуждали схемы захвата и поглощения капитала акционеров «Эпсилона», типы сделок, стадии, инициаторов, а здесь на тридцати страницах отражен поэтапный сбор компромата только девяти крупных акционеров, словно остальные не в счет. Собранную информацию мне необходимо предоставить силовым структурам. Мало того, кое-какую работу Макс поручил лично Руслану и еще двум нанятым агентам, имен которых даже не удосужился сообщить, туманно сославшись на безопасность. Выходит, Макс не только не захотел со мной попрощаться, но и обсудить изменения в плане.

Задаюсь вопросом, с каких это пор Макс сдружился с силовиками и стал почитать закон? Вероятно, резкий разворот произошел из-за болезни и осознания скорой смерти. Другого объяснения я не нахожу. При случае обязательно обсужу этот вопрос с адвокатом, а пока решаю осмотреться и сконцентрироваться на последних днях свободы.

Покинув Алекс, спускаюсь на этаж ниже – в свое убежище на ближайший год. Квартира без отделки. Из мебели только диван, кровать и мини-кухня. В санузле я сам выложил плитку и установил душевую кабину. Посреди квартиры стоит стол с оборудованием. На стене висят большие плазменные экраны, на которые я вывел изображение с камер видеонаблюдения, установленных в квартире координатора и штабе.

С пачкой чипсов и упаковкой томатного сока я размещаюсь на диване и включаю мониторы. Моя подопечная сидит на диване в гостиной. Плачет. С таким настроем лучше не начинать операцию. В Гордеевой нет искры, она раздавлена горем. Говорит хорошо отрепетированные слова о возмездии и справедливости, но я чую, ее что-то гложет, и пока не пойму, что она скрывает, двигаться дальше нет смысла.