Никита Рязанцев - Апокалипсис Всадника

***

По телефонному звонку я срываюсь на место, где мы обычно встречаемся: «у стены».

– Онже менты приняли! – таращит на меня глаза Лелик. В его горле клокочут и застревают подробности.

Мы с Онже так и не сходили в церковь. Так и не сказали боженьке спасибо за чудодейственную отсрочку. Бомбя со случайным кентом несговорчивого водилу, Онже выстрелил тому в голову. Водила в реанимации, Онже на малолетке в областной тюрьме. Дозвонившись до следователя, я выясняю, что картинка тянет на «потолок» по тяжелой статье, и увидеть друга в ближайшие десять лет мне улыбнется навряд ли.

***

Лекции, экзамены, рок-концерты, гантели и штанги, двухпроцентный кефир и первая в жизни работа, романы в жанре саспенс и книги по дзен-буддизму, первый дневник. Многочисленное пустое слепляется в нечто цельное и осмысленное, а затяжная зима сам-на-сам беременеет Светлым Будущим.

В один из чудных апрельских деньков, когда солнышко стягивает с улиц запачканное слякотью одеяло, а на деревьях проклевываются первые почки, словно солнечный удар или вспышка молнии – на мгновение жизнь вдруг озаряется всеми красками. В течение невообразимо долгого мига я испытываю невыносимое счастье от внезапного осознания своей юности, перспектив и возможностей. Все-все-все в моей жизни будет как никогда замечательно, неповторимо и вовсе не как у всех прочих!

Я парю на волнах этого экстаза целую вечность: ровно семь дней. Ведь одновременно с почками на деревьях вспучились, разбухли и заколосились на правовом поле кадавры моих злодеяний.

***

– Часик в радость, братиша! Я уж думал, друг друга и не признаем! – Онже улыбается до ушей. Одетый кое-как, отвыкший от воли, безденежный, он выглядит молодцевато и жизнерадостно как в прежние времена. Только хитрый лагерный прищур коверкает впечатление, да прочифиренные зубы чернеют во рту безобразными кавернами.

За кружкой пива в ближайшем кафе мы вкратце делимся событиями прошедших лет. Заведение выбрано безошибочно: пыльная зелень портьер, щербатые кружки, мясные блюда третьего разогрева и равнодушная ко всему живому обслуга. Идеально для тех, чья молодость прошла мимо.

Пока я сидел под следствием, Онже «нагоняли на волю» под подписку о невыезде. Умудренный тюремным опытом, тот воплотил в жизнь подростковую нашу мечту, сколотив на районе приличную шайку под руководством авторитетного вора в законе. Вчерашние малолетки пробавлялись угоном машин, крышеванием коммерческих точек и мелким рэкетом. Наладив конопляной наркотрафик из одной солнечной республики в столицу, Онже поднял немалые бабки и даже умудрился отмыть их через собственное кафе.

На суде сорваться не удалось. Несмотря на деньги и связи, Онже впаяли приличный срок. Когда тот заехал в лагерь, на свободе все развалилось: шпану попринимали менты, бизнес умер, наркотраффик закончился.

Мажор Лелик ломанулся от Онже на пятой скорости, едва увидел того на свободе. Испуганный нашей участью, тот выбросил из головы хулиганские замашки, вернулся к нормальной жизни и стал слушаться папу. По примеру Лелика под крылышком у родителей спрятались от нас большинство прежних знакомцев.

– Ты как вообще думаешь жить, че сам себе прикидываешь? – интересуется Онже, вперяя в меня прозорливый взгляд опытного сидельца.

Я поднимаю глаза горе, стараясь придать им мечтательное выражение. Вместо солнечных бликов, однако, в них отражается свет люстры из поддельного хрусталя. Опасаясь, как бы мои слова не прозвучали столь же фальшиво, я говорю другу о беспрерывном поиске духовного Пробуждения. Я отказался от прошлого, примирился с настоящим, отучился загадывать наперед. Мошенничать, красть, грабить и угрожать я больше физически не могу. Что-то качественно переменилось, пока я находился в лагере, наблюдая за другими людьми и изучая кривые линии их загубленных судеб, занимаясь самообразованием и с каждым годом все глубже погружаясь в религию.

– Да вообще нахуй он нужен, этот криминал! – охотно соглашается Онже, мелко и часто кивая. – Сейчас еще можно бабки чистым путем заработать, нам бы только напрячься. Ну, разве что изредка закон нарушить придется!

***

На протяжении нескольких лет мы то сходимся вместе, то разбегаемся порознь, то неразлучны неделями, то не слышимся месяцами. Каждый раз перед возникновением Онже мне снятся большие жирные крысы. Раз за разом Онже всплывает передо мной как Летучий Голландец, чтобы небрежно бросить «нахуй криминал!» – и тут же влить в серую вену моей размеренной жизни адреналиновый впрыск уголовщины.