Элайджа Бунн - Мультивселенная ошибочных миров. Часть 2

Он вытянул руку в тяжелой металлической броне вперед, выставив ладонь вверх. Латы на предплечье со скрипом разъехались в стороны, и между пальцами возникло синеватое свечение, обрисовавшее многоугольную сферу.

– Первое время будет немного больно, – заметил бургомистр.

Прежде, чем Никс что-то ответил, он поместил аурную сферу, которая легко прошла сквозь одежду и кожу, в его грудную клетку. Джелед заискрился синими импульсами, что раздавались по всему его телу. Юноша задергался в легких конвульсиях, медленно опускаясь на диван.

– У него припадок! – воскликнула Крета, боясь к нему прикоснуться.

– Возможно, – вновь пожал плечами Стин, так же усаживаясь на свое место, – я его предупреждал. Эта сила не приживается так просто. Особенно в чужом теле. Он будет испытывать боль каждый раз, когда будет переступать через свой предел. Но теперь он, хотя бы, сможет это делать. Новые горизонты, – загоготал Дорхафт, отпивая прохладительный напиток из стакана.

Поезд уже пересек границу между Грислом и Кеделасом, и бургомистру северного безирка становилось жарко в своих доспехах с меховым начесом.

Они проехали еще с полчаса, прежде чем Никс окончательно пришел в себя. Юноша быстро заморгал. Перед глазами все плыло, и он практически ничего не видел перед собой. Ему потребовалось приложить немалые усилия, чтобы опереться руками о диван и сесть поудобнее.

– Теперь все не так просто, верно? – заметил Стин.

– Но почему? – Джелед с трудом ворочал языком.

Он выглядел как пьяница, который пребывал в своем привычном повседневном состоянии. Все его движения были вялыми. Взгляд до сих пор был мутный.

– Ты быстро освоишься, – отмахнулся Дорхафт, – как раз успеешь к турниру. Первое время Воля будет заставлять тебя прикладывать усилие, чтобы сделать буквально все. Готов поспорить, что даже дыхание сейчас дается тебе не просто так.

Это было так. Грудная клетка Никса расширялась и сжималась вновь с протяжным внутренним скрипом и стоном, эхом проносящимся по всем его суставам. В глазах все плыло каждый раз, когда воздух проникал в легкие, и, выдыхая, он видел мир вокруг не намного четче прежнего. Однако, тошноты и головокружения, которые он почему-то ожидал почувствовать, не было. И все же это не сильно облегчало ему жизнь, и Никс слушал бургомистра вполуха.

– Многие думают, – тем временем продолжал Стин, – что моя сила заключается в том, что она увеличивает мои физические параметры. Отчасти соглашусь. Но журналюги чудом окрестили мой потенциал верным словом. Моя сила в том, что увеличивается моя воля. Именно воля к победе толкает нас вперед. Именно это стремление позволяет нам достигнуть невозможного. Но иногда воля нужна даже для того, чтобы сделать нечто совсем простое. Например, пошевелить рукой, или выпить стакан воды.

– Но до первого боя в турнире меньше трех дней! – испуганно воскликнула Марли, – Что вы натворили?! Как теперь он будет сражаться?

Дорхафт заметно нахмурился.

– Не повышай на меня голос, девочка, – сурово пригрозил он, – и не смей со мной так разговаривать. Иначе живо отправишься домой. Никс придет в норму за это время. Для победы в первом раунде и половины его сил будет вполне достаточно.

– Но в итоге… – еле лепетал Джелед, – это поможет?

Стин довольно улыбнулся и кивнул.

– С тем, что я дал тебе, – заверил его он, – ты сможешь стать сильнейшим.

Ломка не прекращалась уже вторую неделю. Его трясло и лихорадило до потери сознания, но даже когда он вновь приходил в себя его состояние не улучшалось. Дрю не чувствовал себя так плохо почти три десятка лет и теперь с трудом переносил подобные тяготы.

Всему виной была аура Эмили Редэм, которую он выпил перед тем как убил Наместника на острове Эдейл. Жар и галлюцинации лишь усиливались, и новые жертвы и их аура не помогали. Становилось только хуже. Окончательно утратив веру в собственное спасение, Фейн заперся в собственных покоях в Хидрибе и ожидал смерти.

Постепенно его взор застлал огонь. Нескончаемый коридор пламени, в который попал поглотитель, уносил его все дальше, пока, наконец, боль не осталась позади. Но Дрю не почувствовал облегчения. Это было невозможно находясь в окружении огненной стихии, которая оставляла на его теле обширные ожоги. Раны тут же пузырились и покрывались белесой гнойной коркой, после чего медленно затягивались, оставляя глубокие рубцы.

Фейн продолжал идти вперед. В конце коридора появился тусклый просвет, и поглотитель ускорил шаг. Языки пламени обжигали все сильнее. Выйдя из коридора, он без сил рухнул на выжженную землю. Лихорадка и эти раны окончательно вытянули из него последние остатки жизни. Он с трудом дышал.