Генри Райдер Хаггард - Рассвет

Девушка густо покраснела от такой высокой похвалы и хотела было заговорить, но священник остановил ее движением руки и продолжал:

– Обучая тебя, я подтвердил факт, которому придают мало значения: классическое образование, особенно правильно понятое, является основой любого обучения. Мало можно найти идей, что не были бы уже прекрасно высказаны древними, мало что достойно сегодня размышления, о чем они уже глубоко не размышляли, кроме, разве что, еще одного великого предмета – христианской философии. Этим фундаментом, моя дорогая Анжела, ты овладела в высшей степени. Отныне ты не будешь нуждаться в помощи ни от меня, ни от кого другого, ибо твоему тренированному уму будет легко усвоить все обычные знания. В течение нескольких дней ты получишь от меня прощальный подарок в виде коробки тщательно отобранных книг по европейской литературе и истории. Посвяти себя их изучению – и не забудь про немецкий язык, который был родным для твоей матери; потрать на это следующий год, и я буду считать, что ты окончила курс, и вот тогда, моя дорогая Анжела, я стану ожидать полной награды за свои труды.

– Какой же награды вы хотите?

– Я буду ждать, Анжела, – тут мистер Фрейзер встал со стула и в волнении прошелся по комнате, – я буду ждать, что ты займешь подобающее место в своем поколении. Я скажу так: выбери свою собственную стезю, стань критическим ученым, математиком-практиком или – и, возможно, это то, для чего ты больше всего подходишь с твоими способностями и пылким воображением – писателем беллетристики. Ибо знай, что художественная литература, правильно понятая и направленная на достойные цели, является самым благородным и самым трудным из искусств. Наблюдая за успехом, который, несомненно, будет сопутствовать тебе в этой или любой другой области, я буду щедро вознагражден за свои труды.

Анжела с сомнением покачала головой, но он не стал дожидаться ее ответа.

– Ну что ж, моя дорогая, я не могу тебя больше задерживать – уже совсем стемнело и дует сильный ветер – разве что скажу еще одно слово. Помни, что все это – возможно, не напрямую, но все же наверняка – является средством достижения цели. Есть два образования: образование ума и образование души; если человек не служит последнему, все время и труд, потраченные на первое, окажутся бесполезными. Ученость, правда, останется; но она будет подобна кварцу, из которого уже истолчено все золото, или сухой шелухе кукурузы. Она будет совершенно бесполезна, будет служить только для того, чтобы кормить свиней интеллектуального сладострастия и неверности. Поверь мне, лишь высшее знание души озаряет наше земное знание. Высшая цель всякого образования состоит в том, чтобы воспитать интеллект таким образом, чтобы он мог стать компетентным понимать что-то, пусть даже незначительное, о природе нашего Бога, и для истинного христианина истинной целью обучения является оценка его атрибутов, как это показано в его мистериях и земных чудесах. Но, может быть, это та тема, в которой ты разбираешься так же хорошо, как и я, поэтому я не буду вдаваться в нее. Finis , моя дорогая, finis .

Ответ Анжелы на эту длинную речь был прост. Она медленно поднялась со своего низкого сиденья, положила руки на плечи мистера Фрейзера, поцеловала его в лоб и сказала:

– Как же мне научиться быть достаточно благодарной за все, чем я вам обязана? Кем бы я была сейчас, если бы не вы? Как вы были добры и терпеливы ко мне!

Это объятие странно подействовало на священника; он приложил руку к сердцу, и в глазах его появилось беспокойство. Мягко отстранив девушку от себя, он сел.

– Анжела! – сказал он, наконец. – Уходи, дорогая, я сегодня устал; увидимся завтра в церкви, чтобы попрощаться.

И она пошла домой сквозь ветер и бурю, не подозревая, что оставила своего учителя бороться с бурей гораздо более страшной, чем та, что бушевала вокруг нее.

Когда дверь за нею закрылась, мистер Фрейзер вздохнул с облегчением.

– Слава Богу, что я не стал откладывать это надолго! – тихо произнес он. – А теперь подумаем о завтрашней проповеди. Сон для молодых! Смех для счастливых! Работа для старых дураков – работа, работа, работа!

Так Анжела стала молодым ученым.

Зимние месяцы проходили для Анжелы медленно, но отнюдь не тоскливо. Хотя она была совсем одна и очень скучала по мистеру Фрейзеру, значительное утешение она находила в том, что он подарил ей замечательные книги, а также в мысли, что она хорошо овладевает новыми науками. А потом пришло и чудо весны с ее бурным приливом распускающейся жизни – да кто же (и уж менее всего – Анжела) способен грустить весной? Но, тем не менее, та весна знаменовала собой важную перемену в нашей героине, ибо именно в ее сладостные часы, когда, отложив книги, она бродила одна или в компании своих воронов по усыпанным цветами лесам вокруг озера, ею овладевало чувство беспокойства, доходившее порой почти до неудовлетворенности. И действительно, по мере того как тянулись недели, приближаясь к концу своего двадцатилетия, она со вздохом поняла, что больше не может считать себя девочкой, и начала чувствовать, что ее жизнь была неполной, что в ней чего-то не хватало. И вот чего не хватало в жизни Анжелы: ей некого было любить, если не считать няньки, а любви у нее в душе таилось так много!