Генри Райдер Хаггард - Рассвет

Мистер Фрейзер был из тех, кого принято называть способными людьми, не нашедшими себе применения. Впрочем, если бы люди знали получше его застенчивую чуткую натуру, они бы поняли, что он, вне всякого сомнения, в большей степени создан для одинокого и мирного образа жизни, избранного им, нежели для того, чтобы стать частью активной и жадной толпы тех, кто на протяжении веков активно борется за возможность поскорее вскарабкаться по скользким склонам горы, которую венчает храм величайшего из наших богов – бога Успеха.

Таких людей довольно много вокруг нас; ты, мой читатель, наверняка знаешь одного или двух. С бесконечным терпением они трудятся, накапливая мёд знаний, прилежно собирают данные статистики, вычисляют путь звезд – и так без конца и без определенной цели. Как правило, они не пишут книг – они собирают знания ради самих знаний, ради обучения и ради чистой любви к ним, радуясь этому процессу и не считая его пустым трудом. Так продолжается из года в год их жизнь, покуда не иссякнет золотая чаша, не разобьется кувшин, которым они черпают из фонтана неведомого, и собранные ими знания не канут туда, откуда пришли. Увы! Одно поколение не может передать свою мудрость и опыт – особенно опыт! – другому поколению в совершенной и законченной форме. Если бы такое было возможно, мы, мужчины, стали бы богами при жизни.

Итак, стоял тихий осенний вечер в конце октября, когда мистер Фрейзер отправился на прогулку. Луна уже светила с небес, когда он вернулся от озера, по берегам которого бродил, обратно на церковный двор, через который ему предстояло пройти к своему домику. Однако к его удивлению, возле ворот в этом уединенном месте он заметил маленькую фигурку, сидевшую возле того места, где покоились останки старого сквайра и его невестки Хильды. Мистер Фрейзер пригляделся: фигурка, казалось, не сводила взгляда с могил. Потом она повернулась – и священник узнал большие серые глаза и золотые волосы маленькой Анжелы Каресфут.

– Анжела, моя дорогая! Что ты делаешь здесь так поздно? – с некоторым удивлением поинтересовался мистер Фрейзер, протягивая девочке руку.

Она немного покраснела и ответила довольно неловким рукопожатием.

– Не сердитесь на меня! – сказала она тихо. – Я была так одинока сегодня – вот и пришла поискать себе компанию.

– Поискать компанию здесь? Что ты имеешь в виду?

Анжела опустила голову.

– Ну же! – подбодрил ее мистер Фрейзер. – Скажи мне.

– Да я и сама толком не знаю, как же я вам объясню?

Священник выглядел еще более озадаченным, и девочка заметила это.

– Я постараюсь вам объяснить, но только вы не сердитесь на меня, как Пиготт, когда она не может меня понять. Иногда я чувствую себя ужасненько одинокой… Как будто я что-то ищу и не могу найти. Тогда я прихожу сюда, стою здесь и смотрю на могилу моей мамы – и чувствую, что я уже не одна, и мне не так одиноко. Вот и все, что я могу вам сказать. Вы считаете меня глупой, да? Пиготт считает.

– Я думаю, что ты очень странное дитя, Анжела. Ты не боишься приходить сюда ночью?

– Боюсь? О, нет! Сюда никто не приходит; люди из деревни не осмеливаются приходить сюда после наступления темноты, они говорят, что руины полны призраков. Джейкс мне сказал. Я все-таки, наверное, глупая, я их не видела ни разу, но очень хочу увидеть. Я надеюсь, это ведь не дурное желание? Только вот я однажды сказала об этом папе, а он весь побелел и разозлился на Пиготт за то, что она учит меня глупостям – только Пиготт здесь совсем ни при чем. Нет, я не боюсь сюда приходить; мне здесь нравится, здесь так тихо… Я думаю, если человек достаточно долго побудет в тишине, то сможет услышать то, чего не слышат другие люди.

– А ты что-нибудь слышишь?

– Да я слышу разное… только не могу понять, что. Вот послушайте ветер в ветвях этого каштана, с которого сейчас падают листья. Он что-то говорит… если бы я только могла расслышать!

Он узнал большие серые глаза и золотые волосы

– Да, дитя мое, ты в каком-то смысле права: вся Природа рассказывает нам одну и ту же вечную историю – если бы только наши уши могли ее слышать! – отвечал священник со вздохом; на самом деле разговор с ребенком пробудил в нем мысль, которая не раз приходила и ему в голову; более того, слова девочки глубоко заинтересовали его – в них была странная, древняя мудрость.

– Хороший сегодня вечер, не так ли, мистер Фрейзер? – сказала девочка. – Хотя всё вокруг умирает… В этом году всё умирает тихо, без боли, а в прошлом году погибало под дождем и ветром. Взгляните на это облако, плывущее через луну, – разве оно не прекрасно? Интересно, чья это тень… Мне кажется, все облака – это тени кого-то на небесах.