Лана Мерц - Чёрное солнце. За час до рассвета

Килиан тяжело вздохнул.

– Ладно, – сказал он обречённо. – Забеги в кабинет истории и скажи отцу Кирабустрану, что я в лазарете. Меня сморило… острое расстройство кишечника, но я уже выпил отвар и успею присоединиться к лекции до конца урока. Всё понял?

– Килиан… – Только и выдохнул брат с восхищением. Его глаза слезились благодарностью.

– Да, да, знаю. Я твой герой. Давай бегом, не то меня запишут в прогульщики и начнут искать.

Хельвс воспринял приказ буквально и тут же сорвался на тяжёлый бег. Килиан глядел, как он ковыляет по ступенькам под звуки третьего колокола, и надеялся только, что толстяк не умрёт по дороге.

Дождавшись, пока колокол отзвонит, а последние братья скроются в здании, Килиан вышел из тени беседки и рысью помчался через цветущий сад, приникая чуть ли не к каждому дереву и прислушиваясь – нет ли кого поблизости. Так он добрался до теплиц и спешно юркнул в самую крайнюю из них, сомкнув за собой полупрозрачные края полога. В этой теплице выращивались редчайшие травы и цветы со всего юга. Как раз такие, как Aestrarum Melhiora.

Здесь было жарко и влажно. Пожалуй, даже слишком жарко и влажно для Аэстры. А учитывая, что по ночам время от времени ещё случались заморозки, неудивительно, что растение погибало. Аэстра не переносит таких перепадов температур. И не любит слишком тесного соседства с опасными шипами Treatorium Lirici.

– Господи, кто вообще додумался вас тут угнездить?! – Шёпотом вознегодовал Килиан, обращаясь к двум поникшим росткам с игольчатыми листиками. Он присел возле них на корточки, стараясь избегать контакта с ядовитой южно-лирийской Треторией, и потрогал пальцами мягкие стебли. – Да-а, дело плохо…

Похоже, с перепугу брат Хельвс опрокинул на грядку полведра воды, залив и без того захлёбывающиеся влагой ростки. Килиан почти не сомневался, что верховный дейн намеренно назначил толстяка на такое ответственное задание, зная, что тот обязательно оплошает. Только вот зачем ему это? В очередной раз поднагадить полуэльфу, посадив под замок того, кто был ему почти что другом? Или он планировал что-нибудь ещё более коварное? Хотя, может, Итан тут и ни при чём. Может, брат Угнус в чём-то напортачил ещё раньше… Как бы то ни было, Килиан теперь просто обязан сделать всё возможное, чтобы спасти ростки.

Каждое живое существо этого мира для эльфов обладало своей собственной, уникальной мелодией, тоном, ритмом. Всё равно что отпечаток пальца для человека. Если хорошенько вслушаться, все эти звуки, похожие на перешёптывание тысяч голосов, органично сплетались в единый пульсирующий мотив… Это можно было сравнить с музыкой людей, только гораздо более сложной, объёмной. Стебли же Аэстры сейчас издавали лишь едва слышимый звон, а вокруг них постепенно образовывался некий "провал", область безмолвия… Но шанс ещё оставался.

Килиан поудобнее уселся на колени перед грядкой, положил ладони на оба ростка и закрыл глаза. Не сразу, но нужное состояние сознания пришло. По телу волнами разлился приятный холодок, а в голове запульсировал размеренный ритм. Всё, что теперь необходимо сделать – это наполнить растение музыкой жизни.

Килиан настроился на тончайший звон, исходивший от погибающих ростков и начал усиливать его своей волей, как бы раскачивать, пока не ощутил явственную вибрацию звука. И тогда он перенаправил этот вибрирующий тон вниз, к корням растения. Потом ещё ниже, в глубь почвы. Туда, где гудела и бушевала чистая, ничем не ограниченная природная энергия.

"Всякая жизнь возвращается в землю, и всякая жизнь возвращается из земли…"

Эти слова прозвучали в голове Килиана на плохо знакомом ему эльфийском языке. Но он понимал их смысл. Он чуть приоткрыл рот и шёпотом повторил их вслух. Потом осмелел и проговорил уже вполголоса, интуитивно меняя тональность. Это было похоже на… песню.

Мальчик понял, что всё делает правильно, когда сама земля вдруг отозвалась и словно запела вместе с ним. С этого момента оставалось лишь отдаться во власть неудержимой мощи природы. Килиан пару раз уже практиковал подобное, а потому знал, что начатую Песнь невозможно прервать. Пока не отзвучит последняя нота, лучше даже не пытаться что-либо изменить. Он терпеливо ждал, буквально физически ощущая, как из земли поднимается нечто, пока ещё безликое и бесформенное. Но вот эта энергия коснулась корней погибающего растения и поползла вверх по тонким стебелькам, наполняя каждую его клеточку.

Аэстра шевельнулась под пальцами Килиана. Он приподнял ладони, позволяя ей воспрянуть. И, наконец, почувствовал, что работа закончена. В Песнь вплёлся последний тихий голос, и наступила гармония.