Алекс Владимиров - СатАна

По сути, стоило бы остановиться или же хотя бы замедлить шаг. Его лицо, по крайней мере, сказало бы ему за это «огромное спасибо». Но нельзя. Бежать сейчас – это единственное оружие, и лишь только оно может спасти его от ужаса, оставшегося за спиной. Ужаса, в сравнении с которым даже эти злополучные ветки кажутся совсем уж безобидными.

Он бежал, пробивая кустарники грудью. Пальцы почти онемели от то и дело бьющих в них корявых сучьев. Мысли путались, никак не желая складываться в целую картинку. Он не знал, кто он, откуда и как попал сюда. Остался лишь страх, что сдавил тело острыми когтями и никак не хотел отпускать.

Что-то твёрдое подвернулось под ногу, и парень, уже понимая где-то на уголке сознания всю безысходность упущенного мгновения, бессмысленно потраченного им на попытку удержать равновесие, с тяжёлым вздохом растянулся на земле. Боль въелась в колени и в выставленные перед собой локти. Но боль, даже отдалённо несравнимая с той, которую ему уже пришлось пережить. Она не могла помешать ему снова подняться на ноги и бежать – он знал это. Нужно лишь сделать над собой небольшое усилие. И встать.

Он уже перевернулся набок, чтобы мгновенье спустя осуществить задуманное, когда чей-то шёпот заставил его замереть. В нём не было упрёка или презрения, приказа или мольбы. Это были просто слова, доносящиеся, казалось, до самых глубин сознания. Они всё повторялись и повторялись, вторя самим себе словно эхо.

– Ты ушёл… ушёл… Ты с нами… нами… Ты должен вернуться… вернуться… Ты здесь… здесь…

В лицо ударил ледяной ветер, заставив кожу вспомнить прикосновения недавних ветвей. Зрачки расширились, видя надвигавшееся из глубины леса нечто. То, что продвигалось вперёд абсолютно бесшумно. И лишь только участившиеся удары сердца сопровождали каждый его новый шаг.

Даже свет внезапно показавшейся луны не смог помочь разглядеть приближавшееся чудище. А то, что это было именно чудище, парень не сомневался. Ничто – ни один зверь или же человек – в этом мире не могло быть столь же устрашающим. Тварь как будто источала вокруг себя эманации чистого ужаса, от которых было не скрыться.

Тело оцепенело, не повинуясь никаким усилиям воли. Глаза то и дело силились закрыться, и лишь с огромным трудом получалось держать веки поднятыми. Чтобы взирать становящуюся всё ужаснее картину.

Чудовище, однако, больше не приближалось. Вокруг же стало происходить что-то и вовсе странное: тени, срываясь со своих мест, стали плясать на стволах деревьев, на земле возле самых ног и даже в небе. Эти тени – а точнее сгустки непроглядной тьмы – не имели никаких определённых форм. Они просто были, существовали так же, как существует сама тьма, чуждая всему, что обитает на свете и в тоже время нераздельно с ним связанная.

Тени проносились взад и вперёд, уже почти касаясь лица своими бестелесными сущностями. Стало нечем дышать. Воздух, его окружавший, словно тоже стал частью этого мрачного действа, не уступая ему в безразличии и жестокости. Лёгкие, казалось, вот-вот раздавит внезапно навалившейся на них тяжестью.

– Нет… хватит…

Парень, наконец, смог разорвать тиски страха, сковывавшие его, и очертя голову броситься наутёк. Однако тени и не думали отставать. Он то и дело видел их, висящих над самым его плечом и вновь исчезавших в сумраке. Они шептали… говорили ему то, что он должен был знать, но понять был совершенно не в силах.

– Что вам от меня нужно?! Оставьте меня в покое!

Удивительно, но тени стали отставать. Возможно, они послушали его, а может он просто стал им больше не интересен. В определённый момент их шёпот просто прекратился, и окружающее пространство вновь стало таким, каким ему и положено быть: спокойным, безопасным…

Где-то впереди среди зарослей забрезжил свет, и парень из последних сил рванул туда. Его не могла обмануть иллюзия миновавшей угрозы. Он знал, что зло ещё где-то рядом, совсем близко. И единственным его шансом на спасение остаётся этот крохотный огонёк, что тускло светит в непроглядной ночи.

Наконец он вырвался из зарослей, и ноги как будто бы сами понесли его к совсем уже старому одинокому домику, обнесённому невысоким деревянным забором. Обветшалая калитка была слегка приоткрыта, однако сил уже не осталось, чтобы потянуть её на себя и войти внутрь. Он присел на сырую траву, боясь при этом хотя бы на миг отвести взор от настолько близкого спасительного огонька. Присел – и понял, что теперь уже сам огонёк уплывает от него куда-то в сторону.