Роман Куликов - Разлом. Книга 1

– В процессе, – горючку я начал сливать уже несколько секунд назад.

– Я буду рядом, поищу место, где смогу сесть…

– Отставить! Лети к Хо, придумай, как вытащить меня, раньше, чем я замерзну. И, прежде чем садиться, сделай заход, убедись, что полоса чистая.

– Понял тебя.

Джил и Джо приближались, вызывая невольный благоговейный трепет пугающей массивностью и жутковатой красотой. А мне становилось понятно, что напарник был прав: высоты не хватало.

«Беркут» летел прямо в заснеженный гребень между двумя пиками. Мне не доставало буквально пары метров, чтобы её перелететь.

Но сделать я уже точно ничего не мог.

По мере приближения к скале, появилось ощущение скорости. И оно было пугающим. Расстояние сокращалось устрашающе быстро, время будто ускорилось, я едва успел подумать, что, может, зря не рискнул с пустыней…

Хотелось зажмуриться, но ужас парализовал, и я во все глаза смотрел на приближающуюся смерть.

– А-а-а-а-а!

Я завопил, и «Беркут» врезался в белую стену.

Меня бросило вперед, ремни впились в тело. Я вскрикнул от боли, и мгновенно наступила темнота.

А следом резкий свет резанул по глазам, ослепив.

Раздался треск и хруст, меня бросало из стороны в сторону, будто я пытался объездить дикого жеребца из отцовских конюшен. Я ничего не видел и слышал только бесконечные грохот и шум. А ещё тряска. Наверное, демоны смерти, решили таким способом добыть мою душу.

В какой-то момент, сложно сказать когда именно – спустя минуту после столкновения, две, а может час или бесконечность – всё закончилось.

Я погрузился в темноту и тишину….

Стук.

Раздражающий, повторяющийся, назойливый.

Он беспардонно ворвался в сознание и перемешивал его, как суп половником. Обрывки воспоминаний переплетались, перескакивали, толкались и пихались, сменяя друг друга. Барьер, пожар, скалы, овцы, ракеты, белая стена о которую я разбился…

Всё это вызывало жуткую боль.

Я невольно застонал.

Но стук не прекращался. Вместе с ним откуда-то издалека доносился голос Войцеха, зовущего меня по имени.

– Злотый! Злотый! Очнись!

Что ему надо? Почему нельзя оставить меня в покое? Я наконец сплю, какого рожна ещё от меня нужно? Почему он мне всё время мешает спать?!

Я не стану открывать глаза. Как же холодно. Может я умер и уж теперь-то высплюсь в волю?

– Пошёл ты.

– Он жив, жив! – завопил Войцех. – Рома! Ахаха! Удачливый ты, сукин сын! Копай, копай! Цепляй лучше!

Голос напарника удалялся.

Сознание скользнуло в темноту.

Следующее, что я почувствовал – меня сильно качнуло. Ощущение времени полностью исчезло. Сказать, сколько пробыл в забытье я не смог бы при всём желании. Да и какая разница, раз теперь передо мной бесконечность?

Открыв глаза, я увидел кабину «Беркута». Самолет был мёртв, как и его хозяин. Приборы не работали, кроме одного. Альтиметр показывал, что я нахожусь на приличной высоте. Но что-то маловато для рая. И не знал, что туда можно на самолётах.

Вскинув голову, я посмотрел сквозь покрытый каплями воды и кусками замерзшего снега, пластик фонаря. Да, я действительно летел… Под брюхом двух грузовых цеппелинов с иероглифами на бортах. Китайцы, что заключили контракт с небесной канцелярией на доставку душ? Они могут.

Ох.

Я поморщился. Каждый вдох отдавался болью в рёбрах.

Стоп. Какой вдох? Я же…

И тут, наконец, до меня дошло: я жив.

Жив… Жив! Чтоб меня!

Малейшие движения вызывали болезненные ощущения, но даже им я был искренне рад.

У меня получилось! Получилось! Каким-то чудом, но я уцелел! А Войцех придумал, как доставить меня на платформу Дядюшки Хо, да ещё и вместе с «Беркутом»!

И на меня снизошло спокойствие. Именно так – снизошло. Я расслабился в кресле и смотрел перед собой ни о чём не думая. Просто наслаждаясь тем, что жив.

Выбраться из «Беркута», после того как его опустили на платформу, я не мог ещё достаточно долго: дверь перекосило, и пришлось выламывать замок.

Я замёрз так, что едва мог шевелиться. И следующие два часа меня отогревали, растирали какой-то жидкостью сильно похожей на самогон и отпаивали горячим чаем на травах три пожилые китаянки. Я предпочёл бы видеть на их месте особ помоложе лет так на тридцать-сорок, но выбирать не приходилось.

После меня осмотрел доктор Тан. Тощий, с потемневшей от загара кожей, бесцеремонный и с извечной сигаретой в зубах.

– Жить будешь, – вынес он вердикт, закончив осмотр как раз к тому времени, когда в моём номере появился Войцех.