Роман Куликов - Разлом. Книга 1

Только теперь наши самолёты, да и мы сами, стали отличными мишенями. И времени, которого только что вполне хватало, в одно мгновение не осталось совсем.

Вскочив, я схватился за ручку грузовой платформы. Войцех уже был рядом. Закричав, мы начали тянуть. Отчаянно, превозмогая боль в суставах, напрягаясь до темноты в глазах. Медленно, буквально по миллиметру, колёса начали двигаться. Но радоваться рано. Сейчас будет углубление…

На миг стало легче. Я ждал этот момент.

– Рывок! – крикнул, чуть согнул ноги и резко распрямился.

Доля секунды, когда решалась сама наша судьба: застрянут ли колёса.

Будто балансировал на краю пропасти.

Пан или пропал, жизнь или смерть.

Мироздание размышляло, раздумывало, нужен ли ему ещё Роман Афанасьевич Златов. Прикидывало и так и сяк. Примерялось, просчитывало и, наконец решило: нужен.

Платформа застопорилась на мгновение, а потом покатилась. Мы тащили её не оглядываясь, не обращая внимания на гудящее за спинами пламя. Шаг, ещё шаг, ещё… Вдруг Войцех бросил ручку и закричал.

Я сразу посмотрел и увидел, что на нём горят штаны. Сине-оранжевые языки пламени жадно тянулись вверх. От лодыжек к коленям и дальше к поясу.

Я кинулся на помощь напарнику. Сорвав с себя куртку, стал сбивать ей огонь, а Войцех быстро стягивал одежду. Побросав всё в кучу, он принялся засыпать её землей. Когда совместными усилиями нам удалось погасить пламя, мы замерли над дымящейся грудой. Потом я оглянулся. Грузовую платформы мы оттащили не очень далеко, но места «Беркуту» хватало.

– Пора взлетать.

– Ага, – согласился Войцех, тяжело дыша.

Он подобрал остатки одежды, мы переглянулись.

Оба мокрые, грязные, в саже, он вообще в трусах и ботинках…

Я смеялся пока бежал к «Беркуту» и слышал, как гогочет напарник, направляясь к своему «Шмелю».

Моя пассажирка встретила меня испуганным взглядом, но ничего не сказала.

Я бросил оружие и дымящуюся куртку в проходе, впрыгнул в кресло и сразу взялся за штурвал.

Обстрел возобновился, когда оба самолёта уже покатились по взлётке. Ядро взорвало грунт рядом с разгоняющимся самолётом Войцеха, едва не оторвав «Шмелю» крыло. Но поляк успешно взлетел, и настала моя очередь. За секунду до отрыва, мне показалось, что земля опять вздрогнула. Видеть этого я, конечно, не мог, поэтому и утверждать не стал бы. Да и не имело это значения – я уже был в воздухе.

Набрав высоту, мы взяли курс на Карачи. Какое-то время летели молча. Я приходил в себя, Войцех, видимо, тоже.

– Можно?

– Что? – я посмотрел на девушку в соседнем кресле.

– Развязать меня уже можно?

Я отчего-то растерялся.

– Да, сейчас.

Автопилот давно работал, поэтому я поднялся, взял нож и разрезал жгуты.

– Что произошло на аэродроме?

– Понятия не имею.

– Это были наши люди?

– Не знаю, но если у них не стояло задачи уничтожить аэродром, то вряд ли.

Подняв с пола автомат, я разрядил его и убрал на место, потом взял куртку.

– Ах ты ж, грёбаная вагонетка!

Куртке здорово досталось. Кожа вся была в подпалинах и копоти, а подкладка прогорела настолько, что от потайного кармана осталось только название. Как и от письма Джеремайи. Из остатков конверта выглядывал обугленный по краям лист бумаги.

Я даже не расстроился. Настолько всё было безразлично, что не вызвало ни малейших эмоций.

– Войцех?

– Слушаю.

– Наш груз… Он сгорел. Был в той куртке, которой я тебя тушил.

После секундной паузы напарник спросил:

– Полностью?

Я вынул уцелевшую часть письма из остатков конверта.

– Конверт, фактически полностью, само письмо по краям обожжено. Только знаешь что?

– Что?

– Оно пустое.

– В каком смысле?

– В таком. На нём ни слова, ни буквы, ни знака. Мы должны были доставить пустой лист бумаги.

Я посмотрел на девушку. Она ответила мне взглядом, в котором читалось непонимание и удивление. Похоже, тоже такого не ожидала.

Заказ продолжал становиться всё интереснее и интереснее, хотя, казалось бы, куда ещё-то?!

Карачи встретил нас ночным туманом и тишиной.

Удивительно, но Пакистан, хотя и крайне маленькая страна по сравнению с Шурдией, за четыреста лет изоляции так и не утратил своей независимости. В большинстве известных мне Пределов, крупные страны поглотили меньшие. Либо принудительно, как например Нижний Китай сделал с Афганистаном, либо дипломатическими методами исходя из экономических и гуманитарных соображений. Вроде бы именно так к Руссийской империи присоединились Восточноевропейская и Средиземноморская губернии. Историки могут привирать, но насколько мне известно никаких захватнических войн Империя не вела. Наоборот, как только стало ясно, что Барьеры это серьёзно и возможно навсегда, тогдашняя Россия ушла в глубокую изоляцию, отбила несколько нападений соседей, при этом не нападая в ответ, и, постепенно стала настолько процветающей и самодостаточной державой, что к ней захотели присоединиться другие страны. Если мне не изменяет память, то последнее слияние произошло лет двести назад.