Анна Никонова - Книга жизни

В высоком шкафу непременно стояла бутылка минеральной воды. Жадно прильнув к горлышку, Арсений остановился, только дойдя до половины.

Дверь бесцеремонно распахнулась и вошел Стас, давний друг Арсения. Они работали в этой фирме чуть ли не с ее основания, только Стасу больше нравился разъезжий характер работы, и в начальники он никогда не стремился. Дружба осталась, но наглости ему было не занимать.

– Когда ты уже научишься стучаться? – поморщился Арсений.

– Стучатся только в колхозах, – ухмыльнулся Стас, – а мы вроде процветающая фирма.

– Ну хоть записывайся на прием, я ведь могу быть занят.

– Ну да, особенно в пятницу утром, точнее в обед, – Стас уселся напротив, – куда кстати на обед планируешь, Сеня?

– Надо с делами сначала разгрестись, вся почта красным горит, – Арсений внимательно всматривался в монитор компьютера и все больше сникал.

Работа, которую он так долго добивался, позабыв о себе и родных, не принесла в итоге ожидаемого ажиотажа. Как оказалось, зарплаты вскоре так же стало не хватать, как и на должности рядового сотрудника, времени появилось немного больше, но хватало его только на сетования от жизни. Ответственность давила на плечи Арсения похлеще, чем на атланта из греческих мифов, а задачи сыпались непрерывным потоком, куда уж тут радоваться земным благам, коих он и не видел за нескончаемым ворохом бюрократической возни и жалоб на жизнь. Несмотря на то, что на дворе уже давно царил двадцать первый век, а фирма их занималась информационными технологиями, бумаги меньше не стало, и электронная подпись по-прежнему значила очень мало. И Арсений согласовывал бумагу за бумагой, толком не успевая модернизировать ни один процесс, так как по каждому действию нужно было ждать заверенного подтверждения. Настоящий бумажный водоворот затягивал похлеще зыбучих песков и болотных трясин.

– Ничего, вот дорастешь до директора департамента, тогда заживешь, – смеялся Стас, стоило им выбраться в бар, что случалось довольно редко.

В отличие от своего друга, Стас женился, завел детей и путешествовал по миру. Недавно вот вернулся из Мексики.

– Держи, – приятель ловко выудил от куда-то небольшое сомбреро, – больше ничего не смог придумать, что еще можно привезти из страны кактусов.

Арсений улыбнулся и глянул на шкаф. Помимо минеральной воды, там, конечно же, теснился небольшой бар. Начитавшись в детстве детективных романов, старинных рассказов, в которых каждый мужчина при деньгах имел свой бар, угощал посетителей, сам угощался, совершая до конца дня еще уйму важных дел, Арсений твердо решил, что уж у него точно будет такой же. Но, действительность оказалась не такой красочной, как описывалась в книгах. Стоило выпить бокал в обед, на ужин, потом еще, чтобы крепко спалось, и утром уже вставал с больной головой. Мало того, зачастую такие аперитивы заканчивались походом в бар, и утро наступало, словно в тумане. Арсений ума не мог приложить, как все эти книжные герои ухитрялись пить весь день, не хмелеть, да еще и не прослыть при этом пьяницей.

Со временем память о книжных героях стерлась, как и любовь к книгам, и Арсений просто скрашивал вечера одиночества бокалами разных напитков в зависимости от настроения.

С получением должности начальника отдела он купил двухкомнатную квартиру в ипотеку на окраине Петербурга и каждый месяц исправно вносил платеж. Но в квартире этой никто его не ждал. Кота он так и не завёл, боясь, что тот испортит всю жилплощадь кошачьими метками, собаку нужно было выгуливать и опять же, страх за новое жилище, а девушкам он просто-напросто не доверял и на пушечный выстрел не подпустил бы к своей ипотечной квартире. Обжегшись один раз, он не собирался делать это еще раз.

Друзья отпали еще в молодости, когда он верил в светлое будущее и людей. Но излишняя доверчивость приносила только новые разочарования, предательства, и в итоге привела к одиночеству, закрытому внутреннему миру ото всех и вся.

Ведь никто не рассказывал ему простейших истин, что «простота хуже воровства», что «свой в доску» парень предаст, не моргнув и глазом, что есть огромная пропасть между людьми разных социальных слоев и нельзя «в чужой монастырь ходить со своим уставом». Но он верил в утопию, что все равны, и каждый имеет право на счастье. Да, имеет, но счастье у каждого свое. Невозможно, например, привить человеку любовь к игре на фортепиано, если его страсть собираться с друзьями в гараже. Никто не говорил, а он верил в людей и искал счастье там, где его нет, где люди чужды друг к другу, а скорее их стремление к разным целям. У каждого ведь они свои, ценности. И все эти народные пословицы оказались на деле верны, а Арсений приобрел чёрствость и нелюдимость.