Наталья Антарес - Берега мечты. Том II

Пока Кара обменивалась любезностями с четой Уитморов и почтительно приветствовала герцога и герцогиню, Финк успел впустить в зал сразу несколько супружеских пар и троих солидных джентльменов, явно ощущающих себя не в своей тарелке. Гости прибывали каждую минуту, и гостиная стремительно заполнялась прямо на глазах. У меня звенело в ушах от громких титулов и знатных фамилий, меня слепило сияние выставленных напоказ бриллиантов, я раз за разом повторяла одни и те же слова, лучезарно улыбалась и с завистью наблюдала, как исчезают с разносов бокалы шампанского. Я не знала в лицо никого их собравшихся, мне равным счетом ни о чем не говорили их бесчисленные регалии, и лишь по пресловутым голубым перевязям с розетками из орденских лент я выделяла среди гостей представителей высшего сословия, справедливости ради, нужно отметить, что составлявших в зале подавляющее большинство. Жены и дочери пэров в общей массе отличались не слишком привлекательной наружностью, но их холеные лица, шикарные туалеты и безукоризненно подобранные драгоценности недвусмысленно говорили, как о постоянной заботе о внешности, так и о врожденном чувстве вкуса и, главное, меры.

Кара часто рассказывала мне о столичных вечеринках, где собирался цвет отечественной олигархии, и, если верить ее словам, такую откровенную ярмарку тщеславия еще нужно было поискать – юные, едва достигшие совершеннолетия любовницы модельных параметров, избыток обнаженного тела, кричащая роскошь и танцовщицы гоу-гоу, больше напоминающие стриптизерш. Приглашенные на закрытые VIP-тусовки счастливчики извлекали из гардероба самые дорогие предметы одежды и ожесточенно соревновались в количестве блестящих побрякушек, а пресыщенные богатством нувориши без особого стеснения высматривали себе очередную пассию в кругу самозабвенно предающихся развлечениям девушек. Именно на таких вечеринках Кара находила себе спонсоров – обеспеченные «папики» слетались к ней, будто мухи на мед, и последующие несколько месяцев она купалась в деньгах и не вылезала с модных европейских курортов, чтобы потом объявить мне о бесперспективности зашедших в тупик отношений и пуститься на поиски нового кошелька на ножках. На самом деле любитель «свежего мяса» просто уставал от извечных капризов чересчур требовательной красотки, прямым текстом сообщал, что жениться на ней принципиально не намерен, и благополучно отправлялся восвояси, оставляя Каролину хотя и с разбитым сердцем, но при этом с десятком бархатных коробочек, евроремонтом в любовном гнездышке и полным набором бытовой техники последнего поколения, а также с обширной коллекцией шуб в итальянском платяном шкафу. Глядя, как исподтишка пожирают глазами Кару оккупировавшие мою гостиную «милорды», я запросто могла предположить, что во всяком случае половина из них совсем не прочь предложить моей подруге содержание, однако, даже если здесь и процветала порочность, ее предпочитали мастерски прятать за учтивыми кивками и ничего не значащими фразами, а не явственно демонстрировать в масляных взглядах и скабрезных жестах. Британская аристократия слишком дорожила нерушимыми семейными ценностями, чтобы поддаваться сиюминутным желаниям в ущерб безупречной репутации, и, наверное, потому развод Родрика с леди Камиллой произвел в пронизанном консервативными установками обществе эффект разорвавшейся бомбы. Здесь было исторически не принято расторгать многолетние браки, и я упорно не понимала, на что рассчитывала Каролина, шантажом вымогая у меня официальное приглашение на званый ужин. Или она трезво оценила свое сомнительное будущее и в итоге решила, что стать конкубиной при каком-нибудь именитом британце гораздо менее унизительно, чем судиться с Аленом за грошовые алименты? Каким образом Кара планировала примирить своего потенциального благодетеля с наличием у нее ребенка, мне ясно не было, однако, я не сомневалась, что ради безбедной жизни в Лондоне моя бывшая подруга справится и с этой проблемой. На данный же момент Каролина вела себя достаточно скромно: пока я безостановочно раскланивалась с непрекращающимся потоком гостей, она непринужденно вступала в светские беседы, заводила полезные знакомства и щедро дарила сливкам английского бомонда многообещающие улыбки.

По моими приблизительным оценкам количество гостей Олдридж-Холла неумолимо двигалось к отметке в сто человек. Внушительные размеры парадного зала позволяли собравшимся рассредоточиться на группы по интересам, и в перерывах между приветственными речами, я анализировала сложившуюся диспозицию, с целью примерно сориентироваться, кто с кем дружит, и кто от кого дистанцируется. Когда голос Финка ознаменовал появление графа и графини Кранборн и их дочери леди Оливии, у меня в мозгу промелькнули смутные ассоциации, но вспомнить, в связи с какими обстоятельствами я уже слышала эту фамилию, мне удалось только после того, как гости переступили порог. Меня удостоили чести невеста Дарена с родителями, но сын Родрика, как и его сестра, на мое приглашение, к сожалению, так и не откликнулся. Граф Кранборн, грузный, лысеющий мужчина во фраке с белой бутоньеркой и его элегантно стареющая жена выглядели вполне типично для британского высшего класса, а вот леди Оливия резко выделялась на фоне рафинированных аристократов и со своей короткой стрижкой и спортивным телосложением казалась почти амазонкой. Она явно привыкла одеваться иначе, и, хотя в ее поведении отлично чувствовались полученное воспитание и привитые с детства манеры, высокие каблуки и платье со шлейфом причиняли ей ощутимые неудобства. Вопреки выспренней обстановке светского приема Оливия сходу попросила меня обращаться к ней по имени и уверенно протянула для рукопожатия по-мужски сильную ладонь. Ее мать при этом неодобрительно шикнула, но вслух ничего не сказала – видимо, миссис Девенпорт не зря акцентировала мое внимание на феминистическом мировоззрении Оливии, и сейчас я готова бы согласиться, что эта девушка куда с большей вероятностью станет оперирующим хирургом в королевском госпитале Лондона, чем выйдет замуж за Дарена и родит ему наследников.