Михаил Лызлов - Черный осьминог

Эти руки не были руками человека. Это были черные, волосатые и когтистые звериные лапы.

…Как только Стоянский вышел из своей комнаты, дверь последней по коридору комнаты для дежурных ночью, возле самой лестницы, открылась, и оттуда выглянул Еременко. Проводив глазами Стоянского и убедившись, что тот вошел в кабинет Когортова, Еременко быстро, почти бегом — сапоги он снял во избежание шума — также добрался до этой комнаты.

Когда Стоянский открыл окно, порыв ветра ударил в дверь, и она немного открылась, так что Еременко видел внутренность комнаты.

Когда Стоянский сжал звериными когтями горло Когортова, Еременко с наганом в руках одним прыжком очутился посреди комнаты и выпустил два выстрела в согнувшегося Стоянского, который, судорожно извиваясь, покатился на пол. Когортов продолжал сидеть, согнувшись.

«Неужели же эта собака успела задушить товарища Когортова!» — подумал Еременко и, схватив графин с водой, он стал мочить его лицо. Когортов тяжело вздохнул, и его руки поднялись к шее. Он открыл глаза.

— Что это было? Зачем ты здесь, Еременко? Кто это лежит на ковре?

— Товарищ начальник, я изловил бандита, который хотел вас задушить, как он уже задушил несколько наших товарищей. Бандит этот под видом Стоянского проник в нашу работу. Теперь он получил за все плату!

— Ты его убил или ранил?

— Не знаю, товарищ начальник. Разве в такой момент будешь разбираться, куда стрелять? Знаю только, что всадил в него две пули.

— Ну-ка, пойдем посмотрим.

Подошли и наклонились над лежащим. Он был мертв. Одна пуля попала в шею, а другая в голову.

— Посмотрите, товарищ Когортов, что у него на руках.

Оба нагнулись и стали внимательно рассматривать.

На руках убитого были надеты медвежьи лапы, опушенные черными волосами. Еременко снял их и начал рассматривать.

— Товарищ Когортов, посмотрите-ка, ведь они на пружинках.

И действительно — к самым когтям шли стальные пружины, которые со страшной силой сжимали когти. В этом Еременко убедился на собственном опыте. Он надел на одну руку звериную лапу и, сжав ей другую, взвыл от боли.

— Товарищ Когортов, помогите, я не могу высвободить руку! Страшно больно!

Когортов нажал на ободок, шедший вокруг перчатки, и когти распались. Рука Еременко посинела.

— Да, штучка, — пробормотал он.

— Ну, большое спасибо тебе, товарищ Еременко, что ты вызволил меня от этой штучки. Опоздай ты немного, и наутро нашли бы и меня, задушенного звериными лапами.

— Ну уж нет, товарищ начальник! Опоздать я не мог. Я за ним весь вечер слежу, — и Еременко рассказал все происшествия последнего вечера.

Фальберг и Павлушка торопились в Барановск. Они шли по полотну железной дороги. Как ни старались они разгадать местонахождение пещеры, из которой так необычайно удалось спастись Павлушке — ничего не удавалось. Павлушка и приблизительно не мог указать места.

Усталость от необычайных переживаний сказывалась. Они то и дело присаживались отдыхать на насыпи.

Часам к трем они уже находились на расстоянии двадцати верст от Барановска, считая по железнодорожному пути.

— Товарищ Фальберг, давайте сократим наш путь, — предложил Павлушка. — Если идти прямо через лес, то тут до Барановска будет не больше десяти верст.

Фальберг согласился. Он знал, что чем скорее они будут в Барановске, тем больше возможности будет спасти Васютина. Из рассказа Павлушки он понял, что положение Васютина там, в пещере, было не блестящее. В Барановске Фальберг предполагал мобилизовать все силы на поиски этой таинственной пещеры. Найти ее надо во что бы то ни стало сегодня же ночью!

Они свернули в сторону от железнодорожного полотна и скоро скрылись в ближайших деревьях начавшегося леса.

— Тут, Павлуша, нам нужно держаться осторожно, эти леса всегда служили убежищем бандитизма, так что смотри в оба…

Павлушке этого и говорить было нечего. Он сам великолепно понимал, что сокращая свой путь, они одновременно подвергают себя большой опасности. Но рассуждать было некогда. Каждый лишний выигранный час мог принести спасение Васютину.

— Я соберу всех ребят в Барановске для поисков пещеры — ведь какие-нибудь следы должны же быть.

Кругом плотной стеной стоял лес. В лесу было мрачно и сыро, так как ни один луч солнца не заходил сюда. Только посмотрев вверх, можно было заметить, как между деревьями голубело небо.

Пройдя версты четыре, Фальберг и Павлушка присели на стволе дерева, когда-то поваленного бурей.