Наталья Медведская - Жизнь длиною в лето. Книга 1

– Пушистик, ты чей? – Кармель гладила мягкую шёрстку, чувствуя, как медленно улетучивается страх, потом сладко зевнула.

Утро застало её полулежащей, шея затекла, ноги онемели. Она пошевелила ступнями, с дивана вспрыгнула потревоженная пушистая кошка. Белая полоса вдоль хребта на рыжей шерсти смотрелась весьма странно, будто нарисована белой краской. Без всякого сомнения ночная визитёрша оказалась особой женского пола, уж больно симпатичной была её мордочка.

Кармель убрала постель, снова одела бабушкино платье и пошла умываться под кран во дворе. Кошка ходила за ней по пятам и громко мяукала.

– Ты хочешь кушать? Я тоже. Но извини, еды нет. – На кухне девушка обследовала все шкафчики – пусто. Хотя так и должно быть, иначе завелись бы мыши. Она плотоядно посмотрела на пачку макарон и растаявшее сливочное масло. Кармель вспомнила, как они готовили в детстве. Возле сарая нашла четыре кирпича, сверху пристроила решётку из холодильника. Из дровяника принесла несколько сухих полешков и старые газеты. Вскоре костёр весело запылал, она водрузила небольшую кастрюльку с водой. Когда вода закипела, высыпала в неё макароны. В поисках укропа Кармель пробралась сквозь заросли бурьяна в сад, обожглась крапивой, поцарапала ногу, но добыла пучок пахучего растения. Сливая воду из готовых макарон, обожгла пальцы. После всех ухищрений, добавив соль, масло, укроп, понюхала получившееся блюдо, осталась довольной. Как только она высыпала макароны в тарелку, на кухне появилась кошка. Девушка отсыпала кошке в блюдечко.

– Вкусно? – поинтересовалась Кармель у сотрапезницы. – По мне так просто обалденно.

Стукнула калитка, кошка запрыгнула на подоконник. Кармель выглянула в окно. По дорожке шествовала Ираида Кимовна с тарелкой в руке. Она вошла в открытую дверь и потянула носом.

– Привет. А почему костром воняет? – Потом заметила на столе закопченную кастрюльку. – Детство вспомнила?

Кармель заулыбалась.

– Ага. Вкусно необыкновенно. Попробуйте. – Она достала из шкафа тарелку и насыпала макарон.

Старушка поставила блюдо с пирожками на стол, взобралась на табурет и наколола на вилку пахнущие дымом макароны. Сегодня Ираида Кимовна была без платка и взору Кармель предстала её весьма экзотическая причёска. Ярко-сиреневые волосы, сколотые цветными заколками, пучками торчали во все стороны. На старушке красовался шёлковый китайский халат цветом в тон волосам.

– И, правда, вкусно. – А ты сбегай ко мне домой, принеси чайник. Он только что закипел.

Кармель замялась.

– Не трусь. Инквизитора я в сарае заперла, – поняла её беспокойство Ираида Кимовна. – И захвати сахар на столе, я пью только сладкий чай.

Они выпили по две кружки крепкого чая. Кармель вытерла пот, выступивший на лбу.

– Тут всё такое, пальчики оближешь, дома я бы даже не посмотрела на макароны.

Старушка закурила сигаретку, пустила колечко к потолку.

– Чтобы оценить еду, нужно по-настоящему проголодаться. А в жизни всё только так и можно оценить.

Кармель засмеялась.

– Вы прямо гуру села Захарьино.

– А ты, старушенция, в немодных тряпках, помолчи, – фыркнула Ираида Кимовна. – Глядя на твой наряд, Слава Зайцев сразу бы застрелился. Видела бы ты себя со стороны. Маша была ниже тебя сантиметров на десять – её платья на тебе мешок мешком. Короткие, но широкие. Ну и как тебе в родном гнезде?

Кармель удивилась:

– В смысле? Я родилась в городе.

Бабулька фыркнула:

– Корни твои здесь. Мне так хотелось увидеть кого-нибудь из вас, особенно твою маменьку, и посмотреть в её бесстыжие глазки. Достойную старость она обеспечила Маше. Палачи с горя проглотили бы пыточные инструменты, потому что твоя маменька их переплюнула.

Кармель мучительно покраснела. Она не знала, о чём думала мать, оставляя бабушку без помощи. Ей же самой даже не приходило в голову поинтересоваться, как живёт бабушка Маша?

– Бабушка никогда не жаловалась, – выдавила из себя Кармель. – Она всегда говорила, что у неё всё хорошо.

Ираида Кимовна постучала по столешнице сухеньким кулачком.

– А мозг включать не пробовали? Что дорогая Асенька не помнит, как ей жилось в родной деревне? Я сколько раз уговаривала Машу: «Скажи зятю, пусть воду в дом проведёт. И не надо самому, пусть местным работягам деньги оставит. Они всё сами сделают». Так нет же. От неё только и слышала: «Ой, ты знаешь, Ираидочка, какой занятой человек мой зять. Да и Асенька вся в делах. А я привыкла. Мне не трудно, справляюсь». Она и умерла так, словно боялась доставить беспокойство. Я лично ещё та штучка, но твоя бабушка, редкой душевности человек – не заслуживала такого отношения.