Елена Михеева - Легенда о Снежном Волке

Олсандр бросил в едва тлеющий очаг пару отсыревших поленьев и потер озябшие руки над едким чадящим дымком.

– И ты, огонь, не хочешь обогреть эту землю? – пробормотал он и направился в свою комнату.

Сев на лежак, он стянул с ног насквозь промокшие сапоги. В комнате стоял пронизывающий холод, но Олсандр не стал разжигать очаг, а, не раздеваясь, лег, с головой укрывшись тяжелым, подбитым мехом белых волков плащом, и закрыл глаза.

– Нужно возвращаться назад, к морю, – засыпая, пробормотал он. – Ненавижу холод! Ненавижу сырость! Ненавижу это место!

Ночью ему приснилось, что он плывет по бушующему морю в маленьком дырявом челне. Мощная волна, захлестнув хлипкую посудину, потащила ее на дно, а вода окрасилась кровью. Как ни старался Олсандр удержаться на поверхности, могучие волны накрыли его с головой, и он, захлебываясь алой жижей, пошел ко дну.

Утро началось тем, что где-то за каменной стеной загрохотал знакомый бас.

– Вставай, лежебока! Вставай!

Олсандр услышал, как за стеной заскрипели лежаки. Протяжные зевки и возмущенные сонные голоса быстро заполнили помещения казармы. Впрочем, вскоре все утихло, как только послышался звук глухих и хлестких ударов. Это воевода наводил порядок в рядах служивых, щедро раздавая им тумаки.

– Хватит давить бока! – гремел Рагнар. – Хэрвил! А ну-ка живо за водой! Эгл, разводи в очаге огонь! Эта сырость и плесень сведет нас в могилу раньше, чем мечи наших соседей сконишей испортят нам шкуры! Проклятье!

Олсандр не стал дожидаться, когда Рагнар ворвется в его комнату, и здоровый кулак-кувалда прилетит под ребра. Воевода не делал различий между простым и знатным воином. Здесь в казарме Хаттхаллы все были равны и в равной степени могли получить удар кулаком или порку хлыстом от тяжелой руки великана.

Он похрустел онемевшими за ночь конечностями, потянулся и выпрямил ноги. Дав себе еще пару мгновений, мужчина неохотно разлепил глаза и с тяжелым вздохом сел. Передернув плечами от холода, он пожалел, что не растопил вчера очаг. Зябко закутался в плащ и растер шершавыми ладонями лицо, исполосованное старыми шрамами. Последнее время они часто ныли из-за дождя и непогоды и не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Натянув на ноги так не успевшие просохнуть за ночь сапоги, он вышел в общее помещение.

Рагнар стоял у очага и хмуро озирался по сторонам. В дальнем углу помещения грянул задорный мальчишечий смех, и великан, встрепенувшись, рыкнул:

– Ну? Что там у вас происходит, оболтусы? Хватит глотку драть! Живо умываться, в нужник и на перекличку! – он погрозил мальчишкам толстым пальцем и грузно зашагал к выходу.

Едва за воеводой хлопнула тяжелая дверь, как новобранцы вновь весело захохотали. Из-под лежака, стоявшего у самой стены, показалась светловолосая голова маленького мальчика по имени Этта. Его грязные волосы торчали в разные стороны, а худое личико сморщилось от боли и обиды. Он еще не дорос до обучения военному делу, но, к несчастью, недавно осиротел и был отдан бедной родней под крыло Рагнара.

Поднявшись с пола, Этта попытался стряхнуть с одежды грязь, но, получив от здоровенного парня звонкую затрещину, кубарем полетел по проходу к двери и ткнулся носом в зловонную лужу.

– Что ты там ищешь, маленький поросенок?! – довольно загоготал здоровяк. – Ты что, плачешь, как девчонка? Беги, поплачь к своей мамочке в юбку!

Молодые парни, стоявшие рядом, поддержали издевательство здоровяка заискивающим смехом и один за другим принялись отвешивать мальчишке тяжелые тумаки.

«Пацан и правда слишком мал, – подумал Олсандр. – Как бы его тут не забили до смерти».

Он сам попал сюда, когда был едва ли старше Этты. Это произошло сразу после смерти его матери и брата. И хотя все знали, что он сын конунга, ему все равно крепко доставалось. Он сразу понял, попал сюда – терпи или отбивайся. Другого выхода нет. Никто не станет тебя защищать и не обратит внимания на раны, слезы или жалобы. Особенно здесь всегда зверствовали молодые парни. Вот и сейчас, проходя мимо мальчика, они старались как можно больнее его задеть.

– Эй, парень! Что с тобой? Почему ты так часто спотыкаешься?

– Этта, зачем ты сам себя бьешь?

– Ты свинья! Любишь валяться в грязи? Поваляйся еще и похрюкай нам! Хрю-хрю!

Олсандр шагнул к выходу, и хохочущие мальчишки, расступившись в стороны, затихли. Каждый сделал вид, что занят важным делом.

Олсандра боялись. Огромный рост, исполосованная шрамами грозная физиономия и неимоверная сила делали свое дело. А еще, конечно, его кровь – кровь конунга внушала всем неимоверный страх. Хаттхалльцы хорошо знали все семейство рода Снежного Волка до седьмого колена. Мужчины из замка всегда отличались редкой мстительностью и жестокостью. Представители этого рода сотню лет восседали на троне этой земли, и о каждом конунге слагались легенды и передавались от деда к внуку, от матери к дочери. И каждая следующая легенда соревновалась с предыдущей в жестокости, количеству загубленных невинных душ и пролитой крови. И, что самое главное, – в этих легендах не было ни слова неправды!