Ростислав Самбук - Чемодан пана Воробкевича

— Вы же знаете, — развел руками Петр, — я только номинально считался главой фирмы, а всеми делами занимался…

Он не успел договорить.

— Фостяк! — воскликнул Заремба. — Как я сразу не догадался? Фостяк знает его как облупленного. Если ему пришлось конкурировать со Сливинским, должен знать. А впрочем… — Он подошел к телефону: — Мы сейчас все выясним.

— Евген Степанович… — хотела остановить его Катря, но он отмахнулся и завертел диск.

— Михайло? Заремба беспокоит. Что ты сейчас делаешь? Лежишь! И что с тобой? Ну это черт знает что, в твоем возрасте такая болезнь… Сердце испортить, брат, это свинство собачье… Как чувствуешь себя? Тогда вот что, мы к тебе придем. Хотел бы ты видеть Петра Кирилюка? Посылай тогда за бутылочкой, и немедленно!

— Надеюсь, — заметила Катря, догадываясь, к чему идет дело, — что тут собрались воспитанные люди, умеющие ценить труд хозяйки? Прошу к столу!

— А я проголодался, — признался Левицкий, — и не откажусь, особенно от винегрета. Сейчас вызовем машину, пока доедет, успеем поужинать.

Вчетвером быстро опустошили не очень–то заставленный стол, успели и кофе выпить, когда на улице засигналила машина.

Фостяк встретил их при полном параде, даже галстук повязал, хотя и чувствовал себя скверно. Обрадовался Петру так, что тот мысленно обругал себя последним подлецом: столько дней в городе, а не выбрался проведать! Дел, правда, по горло, но для Михайло Андриевича мог бы выкроить часок.

— Мы к тебе по делу, — пояснил Заремба, но Фостяк замахал руками, не желая слушать.

— Прошу к столу, — открыл он дверь в другую комнату.

Петро, увидев накрытый стол, сказал:

— А мы уже…

— Придется ужинать еще раз, — перебил его Фостяк. — И без возражений.

Выпили закарпатской сливовицы за здоровье хозяина и действительно с аппетитом поужинали еще раз, отдав дань уважения хозяйке за вкуснейшие маринованные грибы и поджаренную в сухариках спаржу. Фостяк все вспоминал, как торговал с Кирилюком во время оккупации.

Левицкому давно уже не терпелось расспросить Фостяка, но он сдерживался. Когда встали из–за стола, Михайло Андриевич спросил сам:

— У вас ко мне дело?

— Евген Степанович говорит, что вы хорошо знали Модеста Сливинского, — начал Левицкий. — Эта личность нас очень интересует.

— Имел неприятность быть знакомым с ним — сволочь, бандеровец, гестаповец и делец «черной биржи»…

— Так, так… Но не будем скрывать от вас: Сливинский сейчас в городе и мы разыскиваем его. Конечно, прячется под выдуманной фамилией и с фальшивыми документами. Дело это, Михайло Андриевич, очень серьезное, и каждый день — на вес золота. У Сливинского, очевидно, еще со времен оккупации сохранились знакомства, связи, может, есть кто–то из политических единомышленников. Гостиницы держим под наблюдением, все подозрительные квартиры и подавно, ведь…

— Понял вас… — Фостяк уселся в старинное кресло, мягкое и удобное. Откинул голову на высокую спинку, задумался, будто задремал. — Модест Сливинский, это я говорю вам авторитетно, подонок и пижон, но голова на плечах есть.

— Успели убедиться, — мрачно признал Левицкий.

— Я, пока отбил у него клиентуру, хорошо помучился. Прыткий и скользкий, но это, — как–то вяло улыбнулся Фостяк, — из сферы, так сказать, мемуарной. Но послушайте, — вдруг оживился он, — есть у него пунктик: не может пройти мимо красивой девушки. Погодите, погодите, я часто видел его вместе с одной потаскушкой, даже в ресторане встречал… Дай бог памяти… Как же ее, красивая, чертовка, ничего не скажешь… — Задумался на несколько секунд. — Вспомнил! Теперь она работает официанткой в ресторане «Карпаты». Ядзя, панна Ядзя — так ее зовут… Большие глаза, и все это, — он показал, что и где, — на месте.

Левицкий посмотрел на часы. Сказал решительно:

— Четверть одиннадцатого. Вы будете смеяться, но придется еще раз поужинать. Едем в «Карпаты». — Он крепко пожал руку Фостяку: — Сердечно благодарен вам, но…

— Понимаю… — ответил тот слабым голосом. Видно, сердце давало о себе знать. — Заходите, если что–нибудь понадобится…

— Обязательно зайдем, — пообещал Кирилюк. — А вы, может, вспомните еще кого–то из знакомых Сливинского? Я позвоню…

В «Карпатах» пел цыганский хор, и Заремба еле отыскал свободный столик. Заказали бутылку вина, легкую закуску. Петр изображал пьяного, пристально разглядывал девушек и отпускал не очень скромные комплименты официанткам… Задержал молоденькую, с черными густыми бровями.