Макс Фетт - Скромные бродячие музыканты

– Ничего вы не понимаете! Вас Муза заставляла бродить по свету и терять старые инструменты. Она испытывала вас, чтобы проверить, достоин ли вы лучшей в своем роде флейты!

– Раз уж мы вместе ошиваемся, то она и тебя поди под крыло взяла.

– Отриньте утешения и следующие за ними соболезнования. Я провинился перед ней, – Галош выпрямился, гордо приподнял нос и объявил: – нам суждено сесть на кол. Идемте, мой друг.

– А я тут при чем? Эй, подожди, говорю!

За безуспешными попытками сохранить жизни шли по-разному интерпретируемые фразы про честь и невыполненный долг. Учитывая неиссякаемый словарный запас Галоша, спор мог длиться вечность.

На двух шумных иноземцев никто не обращал внимания. Даже нищенки с протянутыми ладонями избегали их, потому как знали написанное опытом правило: «Не пытайся просить у спорящих, скорее всего, получишь ботинком под ребро».

Большие города Королевства всегда отличались изысканностью одежд населения и комфортабельной архитектурой зданий. Улицы чистые, будто вымытые домработницей, транспорт двигался по выложенной брусчаткой дороге, непонятно откуда беспрерывно играла виолончель.

Приветливый девятипалый столяр сидел на веранде и рассказывал собравшимся вокруг девицам, как потерял недавно палец. Засмейся они по отдельности, и каждый голосок можно было расписывать по нотам и включить в симфонию, но их было семеро. Хохот стоял похлеще, чем в пивной по соседству, куда незамедлительно направилась одна из девушек, до этого тщательно записывающая историю слово в слово на листочек. Дымя трубку, бармен с безуспешно скрываемым под фартуком брюшком выслушал ее и принял бумажку. Икнув, он вытер шею платком и разрешил ей налить пинту пенного.

Краны располагались на внешней стене заведения, чтобы в жаркие дни можно было не толпиться в помещении. Бармен ушел внутрь, а поджидающий этого жулик вышел из-за угла к крайнему крану и торопливо наливал пиво в чекушку. Не успел он сдуть пену, как в него полетели каблуки, шайка мальчишек, играющих гайками неподалеку, его освистала, а сидящая в углу компания отдыхающих шахтеров взялись за кирки. От жулика с рваным ботинком и след простыл.

Дальше по улице в тени кроны растущего дерева Ашны на шезлонгах сидела пара санов. В любом другом государстве местные, вероятней всего, пустили бы их на суп или, по крайней мере, вокруг них был бы гигантский забор, как в Монтибусе (пограничном городе Империи), но здесь они угощали прохожих вином, не имея никаких ограничений. Их дети вместе с отпрысками людей и комками шерсти гномов (до отрочества из-за обильных волос по телу их сложно отличить от кустов) играли на лужайке.

– Сорсе щисъ, – обратился к отдыхающим Галош на языке санов.

– Не пытайтесь, – на чистом людском сказал сан с окулярами. – Не хочу, чтобы дети слышали родной язык в отвратной форме. Лучше выпейте вина, – обладатель сломанного аккордеона сжал губы, но сохранил приветливое выражение лица. Вернее, ему так казалось. На деле, он будто раскусил горчичный шарик, что повара добавляли к мясу.

– Знаете, с удовольствием, – сказал Галош. Сан щелкнул пальцами и ожидающий за деревом слуга (человек) принес бокал. – Благодарю. М. М-м! Прекрасный букет.

– Выдержано на лучших муравьиных попках, – ответил сан. Шло отнял бокал от губ, пролив несколько капель на брусчатку, и вернул на поднос. Галош причмокнул языком, осматривая мерцающую жидкость.

– Будьте любезны, подскажите, где в ваших краях сажают на кол? – спросил он. Женщина из расы санов, передвинула оправу очков к кончику носа.

– В конце улицы дом с табличкой. Поторопитесь, если не хотите попасть на злого распределителя.

– Злого?

– Посадить вольны как на кол металлический, так и на деревянный, не обработанный. До закрытия осталось меньше десяти минут. Распределитель жуть как опоздавших не любит, а по долгу службы обязан всех обслужить. Понимаете?

– Более чем, миледи, – сказал Галош. Ее щечки на синеватой коже почернели от смущения. – Следует поторопиться, если мы хотим успеть умереть сегодня. – Галош залпом допил вино и, ускорившись, бросил бокал на землю. Тот, как принято среди уважающей себя стеклянной посуды, разбился.

– Что за невиданная наглость! – возмутился сан в окулярах. – Немедленно оплатите!

– Извините пожалуйста, – оправдывался оставшийся Шло. Не раз он оказывался в подобной ситуации, но в первый по вине Галоша. Чаще всего он с честью принимал уготованные ему тумаки. – У него день не задался. Мы оплатим все, но потом, хорошо? Мы на мели, но отработаем и вернем.