Надежда Нелидова - Сёстры Рябинины и Ко

Ляля обижается:

– Чего ты так со мной? А в поезде что говорила?

– Ну, мало ли что в поезде… А хорошо бы весь гoд жить так! – Неля красноречиво раскидывает руки по сторонам. – Ох, и лентяйки мы с тобой, ага? Давай не поработаем хоть месяц, Лялечка, солнышко. Вот увидишь, небо на землю не упадет.

– Нельзя. Нехорошо, и вообще.. Сколько нам мама обещала высылать? С расчетом, что мы на стипендию? Немного выходит… И кто нас, Нель, зa язык тянул, что нам общежитие дали? Сказали бы, что на квартире – глядишь, еще с полсотни с родительской половины.

– — Оплошали, – грустно подтверждает Неля. – Может, пока не поздно, написать? Так, мол, и так. С общежитием ничего не вышло.

– Ты что?! Они же мигом сюда все примчатся – и в деканат: за что обижаете наших чадушек? А их чадушек в помине нет в институте. Нравится такая перспектива?

Ляле такая перспектива не нравится.

– Может, Леня пошлет, – Неля имеет в виду брата.

– Жди, пришлет Ленечка. Он ведь женится. Так ему жена и позволит деньги переводить!

– Ведьмы эти жены, – вздыхают обе.

– Лялька, у меня созрела идейка, идейка, идейка, – поет Неля. – Ты видела, сколько народа идет из гостиниц, не солоно хлебавши? На вокзал идет, чтобы спать. А там не то, что спать – присесть некуда. С маленькими детьми на полу ночуют. Давай их пускать к себе на ночь?

– Ну да… А хозяйка?

– А мы ей не скажем. Как, одобряешь?

Ляле идея нравится. Неля продолжает развивать мысль дальше:

– Устроим что-то вроде маленькой гостинички. Сами поселимся в кухне, спать придется на полу. Не бог весть, какие цацы.

– Цацы! – капризничает Ляля. – Не хочу спать на полу.

– Умолкни. Зато будешь стройная, как чинара… Значит, так: две койки есть, да еще хозяйкина полутораспалка, да еще раскладушка в чулане.

– А белье постельное?

– Еще легче: у нас с тобой по две смены, хозяйка дала по смене. Можно бы напрокат взять, да у нас прописки нигде нет. Шести смен на первое время хватит… Интерьерчик у хозяйки сносный: шторки, цветочки, коврики.

– А нам за это ничего не будет? – беспокоится Ляля. Уж слишком все хoрошо получается, даже сомнение берет.

– Нам? Плохо? Лялька, ты ничего не соображаешь! Нам в ножки поклонятся, вот увидишь. Частники по пять рублей за ночь сдирают, а мы… ну, по пятьдесят копеек с носа. Ровно столько, чтобы расходы оплатить и самим прокормиться. Да нас атаковать будут. Про нас еще в газете напишут.

– Откроем фирму «Сестры Рябинины и К°»! Отобьем клиентуру у гостиниц! – веселится Ляля. Сестры буйно фантазируют всю ночь напролет, и лишь когда стекла в окошках начинают синеть, они засыпают. Под кроватью пестрым ковром лежит шелуха от семечек… А сестры спят, обнявшись во сне.

На следующий день Ляля и Неля, как все нормальные девушки, отправляются в поход по магазинам, положив в карман – из экономии – только по семнадцать рублей.

В ЦУМе сразу купили Ляле юбку дешевенькую, но симпатичную, в желтую и черную полоску «елочкой» (старшая сестра сморщила бы губы: «Безвкусица»: ничего не понимает). В газетном киоске набрали открыток с цветными фото популярных артистов – здесь, к их изумлению, такие открытки продавались свободно.

Дома разложили их на кровати, вдоволь налюбовались и залепили всю стену, едва не поссорившись из-за Янковского. Потом Ляля примерила юбку – сначала с желтым свитером, потом с водолазкой. Решили, что с водолазкой гораздо лучше.

Потом пообедали, то есть попросту вскипятили чаю и пожевали хлеба с сыром и вареньем. Потом, переодевшись в тренировочные костюмы, шлепая крепкими белыми пятками, выскребли и вымыли комнату. Неля вытянула «Нiчь яка мiсячна, зоряна ясная», и Ляля подхватила. Выбили дорожки, вытащили из дровяника кровать-полутораспалку, красиво застелили хозяйкиным бельем, пахнущим сердечными каплями и хранящим складки от многолетнего лежания.

Уборка была закончена в восемь вечера. Ляля с Нелей быстренько привели себя в порядок, подкрасились (по возможности умеренно) и направились к вокзалу, взявшись под руку.

5.

Над знакомым бетонным зданием светились огромные неоновые буквы. За толстой стеклянной стеной было видно, как на первом и втором этажах ходят пассажиры, стоят в очереди у касс. От фонарей у площади было светло, как днем. Стаей кучились легкие «волги» с изумрудными огоньками у стекол.

Сегодня было свободнее, чем день назад, и сестры быстро нашли пустовавшее местечко, точно не зная, с чего же им начинать. Слева на подстеленной газетке дремал старичок. Против них сидела пожилая женщина с круглым мягким лицом. У ее ног стояли чемодан и хозяйственные сумки. Рядом мальчик лет четырех раскачивал ногами в крохотных ботиночках, вертелся и приставал: «Бабуля, а, бабуля…»