Эйрик Годвирдсон - Нью-Мексико, год 1887

– Я беру назад свои слова.

– Я тоже, – кивнул Дэф. – И забудем об этом.

– Да, забудем, – с облегчением проговорил Белый Дым.

Знал ли старик язык утэвво? Навряд ли, решил Джойс. И, скорее всего, этот Анвару вовсе не рассчитывал, что кто-то поймет брошенное им словцо.

– Ну, давайте начнем все-таки по порядку… – Дэф уселся поудобнее и принялся обстоятельно рассказывать о недавней ночевке. Дошло дело и до оборотней: сначала Джойс и Дэф рассказали про ночную стрельбу по кустам, потом о городском происшествии. Чем подробнее становился их рассказ, тем сумрачнее делались лица индейцев – кажется, они были в курсе происходящего, а Дэф с самого начала предполагал, что разговор пойдет именно так.

– Да, вы многое успели раскопать, а самое важное, понять практически все верно, – Белый Дым наконец сдался. Переглянулся с вождем, и Рыжая Сова кивнул: выхода не было, дальше запираться бессмысленно.

– Это они, yee naaldlooshii, – подытожил шаман. – И раз белые все знают…

– Не белые вообще. Только мы, – заметил Джойс.

– Я предлагал помощь – в обмен на вашу, разумеется – с самого начала, – уточнил Дэф.

– А он? – кивнул Рыжая Сова в сторону Дюпурера.

– А он сам по себе. Его товарищи не знают того, что знает он. Пока что не знают.

– Впрочем, если вы нас выгоните… – очень скромно, но твердо произнес лейтенант, и поглядел на вождя и старших воинов-навахо так, что стало сразу понятно: а парень вовсе не трус и не дурак, и молчит скорее из уважения, чем из робости.

– Хорошо. Будь так – завтра обсудим, что можно сделать. Для этого дня многовато слов, новостей и гневных взглядов, – решил вождь. – Давайте есть, а после мы дадим вам место для ночлега, а прочие дела решим, как придет новый день.

То, что Дюпурер не договорил, понял абсолютно каждый: если выгоните сейчас, вместо меня приедет отряд таких, как я. И вот этого-то не хотел совершенно никто.

За стенами хогана лило, точно черти в клочья разодрали все бурдюки с водой, что хранились на небесах, и начался второй потоп. В небе грохотало нещадно, и сделалось так темно, будто уже пришла ночь – хотя по времени следовало бы только-только начать сгущаться вечерней синеве.

Дэф сидел у открытой двери хогана, где поселили гостей, и глазел в стену воды за нею. Перед этим долго возился, раскуривая трубку – не индейскую, а самую обыкновенную, к слову. Молчание можно было уже черпать ложкой, и прерывать его никто не торопился.

Джойс валялся на груде одеял, и вроде как дремал, но в пол-глаза. Устал за день, разумеется, да еще эта бессонная ночь накануне – но полноценно отключиться все равно пока не мог. Так, разглядывал сумрачные отсветы молний, темный контур фигуры у порога да призрачные клубы табачного дыма, поднимающиеся над головою сидящего.

– Ты не выглядишь человеком, который с чистой совестью готов отправиться отдыхать. Хотя с индейцами ты говорил, как со старыми приятелями, – заметил Джойс, нарушая молчание. – Ты им не доверяешь?

– Дождь идет, – невпопад ответил Дэф. – В нем можно спрятать любой шум, любое грязное дельце. Особенно, если ты зверь, или обладаешь звериной изворотливостью.

– То есть не доверяешь.

– Они сами себе не в состоянии безопасность обеспечить, Джойс. О каком доверии тогда можно говорить?

– То есть все-таки все знают об этих шкуродерах, боятся нос из дому высунуть, и при этом разыгрывают хорошую мину при такой ужасающей игре? – Джойс подобрался, сел и, пошарив за пазухой, выудил крохотную фляжку с выпивкой – припрятанные остатки лейтенантского угощения. Встряхнул ее, отвинтил крышку, глотнул. Передал приятелям дальше, потом, получив обратно, сунул в карман куртки. Вздохнул про себя – мало. Ну уж сколько есть.

– Именно. Эти самые yee naaldlooshii бродят среди них, и подозревать можно кого угодно. И ты сам слышал, что Рыжая Сова признался потом, когда все разошлись уже: они давненько уже поняли, что за напасть такая творится. Пытались, гляди-ка, сами разобраться.

– Не преуспели, я так понимаю, – пожал плечами Джойс.

– Не преуспели, – кивнул Дэф. – И позвали вон этого поганца зеленого, тьфу ты…

– А что ты ему сказал все-таки? – полюбопытствовал Джойс.

– Что в гробу я видал его с его претензиями, если коротко, – не стал вдаваться в подробности Дэф, и Джойс кивнул сам себе: значит, правильно понял.

– Кстати, он болтается вон там, под дождем, – неожиданно сказал Дюпурер. Он выглядывал в крохотное окошко, обосновавшись перед ним, точно на сторожевом посту, и, видимо, переваривал все увиденное и услышанное.