Бадри Горицавия - Черешенки

Наш разговор на «щуке» закончился в тот вечер тем, что в середине моей зелёной тетради я крупно вверху листа написал: «Черешенки». Это случилось после его слов «Да что там придумывать? Вот возьми о моём детстве напиши. Уверен, оно окажется похожим на детство многих. Значит, найдутся те, кому будет интересно это почитать».

Юрка умел рассказывать, был прав про своё воображение: сочно он это делал. Теперь он частенько сыпал в мою голову по моей же просьбе свои детские воспоминания, а я их по ночам превращал в неровные буквы. Да, точно, обещал я ему, что обязательно допишу свою книгу о его Черешенках и вышлю ему по почте; я ею действительно был тогда страстно увлечён. Но как, видимо, всё тот же вечно неугомонный ветер жизни, который без конца, как пустые пластиковые стаканы со стола, сдувал Юркины планы наконец-то добраться до тёплого моря (да хоть и не тёплого), так и со мной – выдул он постепенно из моей головы всю былую страсть к писательству, и не вспоминал я об этом уже давно. Но теперь вот, спустя столько лет и зим, когда я сидел в доме моего друга, кушая с его стола, меня вдруг что-то обожгло внутри, и давнишняя затея вновь показалась очень серьёзной, хотя ещё вчера у меня были куда более важные дела и замыслы. Но, видимо, для каждого дня свои заботы. Или всё это просто вино. Я положил руку на Юркино плечо и сказал:

– Прости меня, брат, не сдержал я своего слова. Выходит так, я…

– Да ладно, ладно, Бадри, ты чего?! Что за ерунда! – перебил меня Юрка. – Просто мне вспомнилось, и всё.

Но и я его тоже не стал до конца выслушивать:

– Нет, не ерунда. Совсем даже не ерунда. Давай вот что сделаем. Сейчас нальём, выпьем и дадим друг другу слово, что на следующий год ты приезжаешь ко мне в гости, в Грузию, а я тебе там вручу дописанную книгу. Или не книгу, а что там получится, не мне об этом придётся судить, но я закончу на бумаге начатую историю. И не смей мне возражать!

– Тихо‐тихо, – Юрка накрыл ладонью мой кулак, который только что громко ударил по столу.

Спустя неделю я был уже в Поти. Всю дорогу из аэропорта, скованный уже двойным обещанием (всё-таки это было не просто вино), я только и думал, что о ней: «Не выкинули ли её случайно во время позапрошлогоднего капитального ремонта нашего семейного дома?» Я дал слово. Нарушать его не в моих правилах.

Нет, цела! Мама. Ах, мамы, мамы, вообще все мамы! Только вы так умеете всё хранить! Я нашёл свою зелёную тетрадь в картонной коробке из-под видеомагнитофона вместе с моими школьными тетрадями времён начальных классов и всеми восемью дневниками – именно столько лет я проучился в школе. Моя заботливая мама Нино позаботилась не только о настоящем и будущем, но и о давно минувшем.

Тетрадь раскрыта на листе «Черешенки», красная ручка, для того чтобы править, наготове, синяя тоже.

Итак, как ты, Юрка, там говорил? «Главное – найти нужный образ…»

Еду к бабушке. Хотя у меня было две бабушки и к тому же ещё один дедушка, но я всё равно говорил именно так: «Еду к бабушке», как будто она у меня была только одна. Всем так говорил и особенно по субботам. Вот и Петрову с большим сожалением пришлось это сказать. Вообще-то, зовут его Серёга, но так уж повелось, что между собой мы называли его только по фамилии. И не было тут никакого злого умысла или знака неуважения. Просто он не имел прозвища – маленький такой недостаток, только и всего. Так выходило, что фамилия и была его прозвищем. А как без прозвища? Нет, без него мальчишкам никак нельзя. Как в лесу среди похожих деревьев легко потеряться, так и в одинаковых именах нетрудно запутаться. Каждый должен иметь своё личное прозвище. У кого-то их было даже несколько. Богачи! А иначе был бы бардак, не понять ничего. Взять тех же Серёг. Их так много, Серёг этих самых, и как в них разобраться, если у них прозвищ нет? Трудно, жуть. Вот и вступали в силу проверенные временем уличные ориентиры. Серёги, Сашки, Лёхи, Юрки, Андрюхи… Да вообще все обязательно переименовывались, а вернее, получали дополнительные имена – для удобства, для форсу, потому что так было заведено. Кем и когда, правда, неизвестно. Да и сама история получения такого имени зачастую размывалась до полного забытья, и не вспомнить уже было, почему именно так, а не иначе кого-то прозвали. Кому-то не везло, ему не доставалось никакого прозвища, и его называли между собой лишь по фамилии. Так было, да и будет так всегда у мальчишек на улице. Вот и мне, как и Петрову, не повезло. Правда, меня звали не по фамилии, а просто Юрка, Юрец, Юрок. Не было в нашей большой компании больше никого с таким именем, вот и всё объяснение.