Игнат Сахаров - Матрешка и Медведь

– Большой! – уважительно оценила Матрешка.

– Три этажа, точно. Вон, смотри – там окна заклеенные, и вон там, плюс эркер. И подземный гараж еще наверняка. Может, это и есть колдунья?

– Она, конечно, свихнулась, но не до такой же степени! – как бы Матрешка ни стремилась найти злосчастную флешку, перспектива встречи с колдуньей настолько ненормальной крепко ее, должно быть, озадачила.

– Помнишь, велосипедист говорил, что она все подходы к дому замаскировала, сорвала указатели…

– Это продавец карт говорил.

– Без разницы. Все сходится. Она и дом замаскировала, чтобы не было видно с дороги.

– Ничего себе, замаскировала. Весь лес слетелся.

– Ну да, не рассчитала немного, – согласился Медведь, – пойдем-ка обойдем его.

Свернув за следующий угол, они увидели картину трогательную и многообещающую. На фасаде красовался очередной нарост, обклеенный огромными фотографиями, но из-под листов плотной бумаги выглядывали перила и ступени. Это было крыльцо. А перед крыльцом стояла скамейка. Обычная садовая скамейка с чугунной витой спинкой, не было на ней ни маскировки, ни следов вандализма. На скамейке сидела девушка с заплаканными глазами и зычно сморкалась в просторный носовой платок. Туго заплетенная коса и тяжелый низ, упакованный в длинную пыльную юбку, говорили о простодушии и беззащитности перед мужскими кознями. Девушка аккуратно сложила платок, убрала его в объемную сумочку и скорбно посмотрела на Матрешку с Медведем.

– Колдунья здесь живет? – без лишних предисловий осведомилась Матрешка.

– А что толку! – горестно воскликнула девушка и закрыла лицо руками, всхлипывая.

– Что, не принимает? – догадался Медведь. Девушка помотала головой и зарыдала.

– Смотри! – толкнула его в бок Матрешка. Медведь повернулся и увидел дорожку, что вела от крыльца в лес. Она была утоптана не одной сотней ног, а поодаль стояла среди деревьев небольшая красная машинка, по силуэту вроде бы «пежо».

– Вы на ней приехали? – спросила Матрешка скулившую девицу. Та кивнула.

– Там что, есть дорога? – заинтересовался Медведь. Та снова кивнула.

– Вот стоило через лес продираться! Шли бы по карте – давно бы уже пришли!

– Да, правда? И по какой надо было? – Матрешка захлопала глазами, изображая доверчивое удивление. – По той, которая привела на помойку, или по той, где луна-парк посреди леса?

– Ладно, чего сейчас обсуждать! Пойдем к ней, раз уж добрались, – мрачно предложил Медведь.

Только ссоры ему сейчас и не хватало. Хотелось скорее закончить дело и вернуться в Город – с этими ночевками в ветеринарной клинике и прогулками по лесу он даже забыл еще раз позвонить фотографу, чтобы как-то объяснить свое отсутствие и узнать, как там дела. Медведь схватился было за мобильный, но нет, чуть позже. От колдуньи выйдут, тогда можно будет спокойно поговорить. Он приподнял край огромного бумажного листа с портретом пышной сосны и ступил на крыльцо.

Глава IV

Просторная лестница вела на террасу. Вид оттуда наверняка был неплох, пока ее не залепили со всех сторон маскировочными снимками. Теперь она напоминала подвал, выдавленный геологическими силами из-под земли на уровень второго этажа. На террасе нашлась входная дверь в дом, отделанная коваными медными узорами в форме извилистых растений очень вольного нрава, – они тянули навстречу друг другу тощие стебли и по пути разрождались то гроздью винограда, то одинокой грушей. Но этот генетический феномен остался без внимания нежданных посетителей. Ведь, скажите на милость, кто обращает внимание на дизайн входных дверей! Можете написать там хоть пин-код своей кредитной карты изящными вензелями и будьте спокойны, ваши деньги будут в полной безопасности. Их украдет только сам банк, но чуть позже. Для Матрешки и Медведя было важнее, что дверь оказалась не заперта и со скрипом впустила их в просторный пыльный холл. Здесь не убирались уже, наверное, целую вечность. Дверь хлопнула, и грязный пол вспылил серыми буранчиками. Стены пестрили фресками на магические темы – пентаграммы и руны густо кучковались тут и там, будто ими плеснули из ведра. Они чередовались с магическими животными, которые были печальны и довольно однообразны. Животные имели толстые дряблые тела, одетые в чешую, а поверх чешуи – множество бесполезных деталей вроде костяных гребней, дополнительных пар глаз и пучков сердитых змей, что росли из туш на манер горгоньих волос. У некоторых были длинные шипы с зазубринами. Неудивительно, что эти создания выглядели так грустно, – дизайнер, несомненно, вдохновлялся динозаврами, но неважно знал биологию. Будь он создателем всего сущего, его творения вымерли бы, не дожив не то что до астероида, но даже до обеда. Акустика в холле была феноменальной, и когда Медведь с Матрешкой его пересекали, стук медвежьих шагов, многократно отразившись от потолка и стен, окружил их плотным звуковым киселем. Казалось, звучит сам воздух – шевельни рукой или сильно выдохни, и он завибрирует, как от случайно задетой струны. Тихонько взялась Матрешка за ручку двери в следующую комнату, и этот шорох легкого касания отозвался от стен громким шелестом нахлынувшей волны. Сюда следовало бы запирать для перевоспитания любителей караоке и выпускников ораторских курсов, но такая услуга пока не предоставляется. Может быть, позже.