Игнат Сахаров - Матрешка и Медведь

Но не прошли они и ста метров, как Медведь услышал странный шум из леса справа по курсу. Будто стая птиц пыталась играть на дырявых барабанах и была раздосадована результатом. Птичьи крики перемежались глухим беспорядочным стуком, и все это сливалось в необычный звуковой хаос, в котором при желании можно было даже найти гармонию.

– Погоди-ка! – он схватил Матрешку за платье, чтобы она не ускользнула далеко вперед и не потерялась.

– Что такое?! – огрызнулась она, выхватив подол у него из лап.

– Слышишь шум? Вон там вроде…

– Шум и шум, птицы кричат, мало ли, – поморщилась Матрешка, – Пошли, завтра приедем и все узнаем – кто шумит, где шумит и где эта ненормальная колдунья.

– Да погоди ты! – прикрикнул Медведь. Матрешка начинала его раздражать, хотя воспитание жало на тормоза изо всех сил и не давало отпустить чувства на свободу. – Надо пойти посмотреть. Может, там люди – спросим, как выходить отсюда.

Матрешка всем видом выразила усталое недовольство вкупе с высокомерным презрением, но двинулась вслед за Медведем в глубину леса.

Птичий гомон приближался. Он не был громким, но становился все внятнее, а перемежавшая его барабанная дробь – все четче. Вскоре Матрешка и Медведь увидели птиц. Целая стая их кружила прямо посреди леса в большом возбуждении. Здесь было много разноцветной мелочи, и сойки, и вороны, и даже какой-то хищник вроде коршуна. Он надеялся поживиться, но явно растерялся – уж очень много было потенциальных жертв и слишком они были активны. Некоторые птицы прямо на лету издавали громкий звук, какой получается от удара размороженной курицей по гипсокартонной стене (попробуйте, это довольно познавательно), и падали без чувств, будто наткнулись на невидимую преграду. Медведь никогда не видел, чтобы птицы вели себя подобным образом, и даже не читал о таком в популярных журналах.

Подойдя ближе, он заметил необычное искажение света как раз там, где птицы сталкивались с чем-то невидимым и довольно твердым. Вроде все то же самое – стволы деревьев, кусты, прошлогодние шишки, и чахлая ольха склонилась чуть не до земли. Но все это было какое-то застывшее, неживое. Медведь подошел еще ближе, птицы метались вокруг. Они хватали вялых, полубессознательных жуков, ос, мух и прочих насекомых, которые тоже пострадали от столкновения с неизвестной преградой и теперь ползали по земле в прострации. Некоторые пытались подняться в воздух, но тут же сбивались с курса и попадали в жадный птичий клюв. Медведь подошел еще на несколько шагов, еще немного – и лбом, в твердое, с размаху. Так, что перехватило дыхание, сердце стукнуло сильно, потом после длинной, как ему показалось, паузы – еще раз, и дальше уже ровнее. В ушах зазвенело, Медведь грузно сел на землю, боясь потерять сознание.

– Что там с тобой? – Матрешка повеселела. – Дерево лбом встретил? Смотреть надо бы по сторонам, да?

Медведь встал, потряс головой, его немного тошнило. Протянул вперед лапу – пространство между деревьями оказалось твердым на ощупь. Он всмотрелся в препятствие и только тут понял, в чем подвох. Это была стена, которую кто-то аккуратно обклеил огромными, в натуральную величину, фотографиями леса – соседних деревьев, подлеска, вон тех кустов бузины с гроздьями полувысохших ягод. Снимки легли гладко, без морщин и за лето покрылись вполне настоящей паутиной. На нее осела шелуха от еловой коры, кое-где прилепились первые осенние листья, и эта маскировочная сеть делала стену вовсе неразличимой среди леса. Торопившиеся по срочным делам насекомые со всего маху врезались в нее и падали оглушенными. На легкую добычу стянулись птицы, но и многие из них в буквальном смысле пали жертвами мистификации. Матрешка подобралась вплотную, тоже пощупала стену и изумилась.

– Ничего себе! Это вообще что?

– Похоже на какую-то стену, – Медведь задрал голову, пытаясь оценить размеры конструкции. С этого ракурса стали видны блики, очертания деревьев на фотографиях утратили трехмерность, и он четко увидел границу между иллюзией и реальностью. – Здесь этажа три в высоту. А вон там заканчивается, кстати, – и он пошел вдоль стены.

– О, это угол! Это дом! – и он исчез с глаз, завернув за угол. – Точно, дом! – подтвердил, высунувшись на секунду, и снова исчез.

– Чушь какая-то. Откуда здесь дом? – пробурчала Матрешка и направилась следом.

Медведь оказался прав – стена не обрывалась углом, а сворачивала вправо и бугрилась посередине тем, что некогда было эркером. Его сплошь покрывали такие же огромные фотографии леса, только наклеенные криво и хаотично. Судя по всему, дойдя до этой части дома, неизвестный маскировщик изрядно устал. Окна эркера тоже были залеплены снимками окружающей природы, но некоторые уже отклеились и трепетали на ветру, собирая на себя весь пролетающий лесной мусор. В результате несчастная архитектурная деталь превратилась в подобие огромного древесного гриба. Матрешка и Медведь отошли чуть дальше, чтобы окинуть взглядом весь дом.