Дарья Лопатина - Завет Осириса

– Что ты теперь будешь делать? – спросил вышедший из другой комнаты Камаль, даже не дождавшись, пока русская отойдёт на приличное расстояние и не сможет их слышать.

Не отрывая взгляда с той стороны, куда удалялась фигура Марины, Али произнес окаменевшим голосом:

– Расскажу обо всем Мухмеду.

– Ты уверен? Это же значит…

– Я знаю, что это значит. Выходит, такова воля богов.

– Но ведь она тебе нравится!

Али перестал сверлить взглядом улицу, по которой недавно ушла от него Марина, и взглянул на брата:

– Нет! Никогда! – отрезал он.

Марина вернулась в отель совершенно убитая. В голове у неё только и вертелось, словно заклинание: «Боги, что же я наделала?! Боги, что же я наделала?! Боги, что же я наделала?!»

Она металась по своему номеру, словно тигрица в клетке, и всё повторяла и повторяла эти слова, будто они могли каким-либо образом помочь. Пробовала проверенное средство для успокоения – читать про себя стихи. Но не помогало и это. Взялась было за книгу – верный способ сбежать от реальности, – но не могла прочитать и строчки.

– Так, тебе надо выпить, – произнесла она своему собственному отражению в зеркале, потирая виски.

Помолчав, Марина снова обратилась к отражающей поверхности:

– Но не будешь же ты пить одна, а кроме себя самой никого не знаешь. Не можешь же ты сесть в баре с зеркалом в руке и беседовать с ним!

И тут Марину осенила идея. А почему бы не выпить с Региной?! Да, это наглая, беспардонная особа, которая вмешивается туда, куда её не просят, и, конечно, не внушает расположения, но, в конце концов, именно она частично виновата в разрыве с Али. При мысли о нём Марина поморщилась, словно проглотила кислый лимон, но продолжила развивать ход своих мыслей: «И потом, на что же она рассчитывала, заговаривая об Али как об альфонсе? Что я уеду из Египта до истечения срока путёвки? Конечно же, она должна была догадываться, что мне захочется…»

Так и не закончив свою мысль, Марина вышла из номера и решительно постучала в соседний. Ей никто не ответил. Чертыхнувшись, Марина пошла к бассейну и именно там обнаружила Регину, которая теперь доставала нравоучениями какую-то девушку.

– Ты правильно сделала, что после его измены приехала сюда одна. Но этого мало. Ты должна сделать всё, чтобы не позволить себе простить его. Веселись, отдыхай и не вспоминай об этой пародии на мужчину, – вот что услышала Марина, подходя к парочке.

– Регина, я хочу выпить! – заявила она, полностью игнорируя собеседницу утиногубой. – Ты была абсолютно права. Прости, что так резко отреагировала.

Всё это она выпалила скороговоркой, одним предложением, так как не в её правилах было извиняться. Всё наоборот – это перед ней всегда извинялся кто-нибудь. Неудачливые ухажёры, друзья, ученики, коллеги. Даже если виновата была Марина, она умудрялась всё повернуть так, что оказывалась ни при чём.

Регина в недоумении посмотрела на неё, открыла рот, очевидно, собираясь разразиться гневной тирадой, однако, что-то в лице Марины заставило изменить это намерение, и она кинула девушке, с которой до этого беседовала:

– Договорим позже.

Схватив Марину за локоть, она поволокла девушку в сторону барной стойки, которая находилась под навесом рядом с бассейном. По пути Марина пыталась неоднократно что-то сказать, но Регина каждый раз обрывала её. Посадив Марину на табурет, обратилась к бармену:

– Two drink beer, please 19 19 На ломанном английском Регина просит: «два пива, пожалуйста». Правильнее будет «Two beers, please». , – попросила она, для убедительности показав пальцами знак «Victory», что в данном контексте должно было подразумевать число два. Затем прошептала подруге: Я слышала, что алкоголь – это розовые очки жизни.

Её собеседница прикрыла глаза, пытаясь, сосредоточиться, вспомнить кое-что.

– Кажется, это сказал Фитцжеральд? Автор истории о том, как один мужик закатывал грандиозные вечеринки, а другой восхищался этим?

Регина вытаращилась на Марину так, словно та заявила, что пирамиды построили инопланетяне, и пробурчала:

– Не знаю, кто этот Фиц… как его ты там обозвала? Вот имечко-то! Не имя, а мат сплошной. Нецензурщина. Не-не. В фильме каком-то услышала. Но хватит выпендриваться! Пей давай! – с этими словами она пододвинула огромную тару пенящегося напитка, который деловито налил бармен, и выжидающе стала постукивать пальцами по стойке, показывая, что ждёт выполнения своего приказания.