Клод Анджи - Откровение Элохим

– Никого другого ведь не подпускает к себе этот дьявол.

– Вы, убьётесь, а мне потом отвечать. – Причитал старик, пытаясь из последних сил вразумить Пуатье.

– Седлайте же! Сказала вам! – Вскричала Пуатье, выходя из себя и делая грозное лицо. Радуясь в душе, что столь не лёгкая битва с конюхом завершится всё же в её пользу. Старик, наконец, сдался и пошёл за седлом.

– И откуда вы только взялись на мою голову. – Бурчал старик себе под нос, надевая седло на серого красавца.

– Убьётесь!

– Ох, убьётесь!

– А мне отвечать. – Причитал конюх.

Жеребец был, действительно, слишком большим и могучим для женщины, но Пуатье это не остановило. Она села в мужское седло и взяла поводья в руки. Жеребец нервно заходил из стороны в сторону, заржав недовольно и грозно раздувая ноздри выдыхая воздух, словно огнедышащий дракон. Он поднялся на дыбы от такой неслыханной наглости незнакомки. Он взвился на дыбы ещё раз, пытаясь от неё избавится. Но, Пуатье, к слову сказать, была отличной наездницей и ему это не удалось. Тогда он пулей понёсся вперед по прилегающим к конюшням полям. Жеребец попросту её понёс. Она совершенно не управляла им, и он совершенно не слушался её, как бы она не старалась натягивать поводья. Он был силён, и словно не ощущал этого или скорее не хотел повиноваться ей. Диана попыталась остановить его, но он не слушался её. Она обхватила лошадь ногами, прижавшись к нему и вцепившись в его загривок, стараясь удержаться на нёсшемся во весь опор скакуне. Она поняла, что её затея была глупой. Но, было уже поздно об этом думать. Всё, что она могла сделать сейчас это попытаться не свернуть себе шею. Надеясь, что вскоре он набегается и остановится сам. Ругая себя в сердцах за то, что не послушала старика. Наконец, надышавшись свободой и быстрым бегом дымчатый успокоился и остановился. Диана поздравила себя с тем, что всё ещё жива и не свернула себе шею. Она похлопала животное по шее, и он замотал головой, довольно фырча. Удивленный, кажется тем, что она всё ещё здесь.

– Ну, наконец-то!

– Вот и замечательно! – Говорила она жеребцу, гладя его по гладкой шее.

– Ты чуть не убил меня негодник!

Она похлопала его еще раз, дав ему заранее приготовленный кусочек сахара. Жеребец фыркнул, но от лакомства не отказался, и, фыркнув уже более благосклонно, позволил ей всё же, остаться верхом. Прошло какое-то время, она наслаждалась ездой. Жеребец успокоился, словно проверив её на прочность своим бешеным бегом, больше не пытался её скинуть. Он молниеносно понимал каждое её прикосновение и все её команды. Лёгкого прикосновения ноги было достаточно и достаточно было легко потянуть за поводья как он тут же всё понимал, не пытаясь больше не подчинятся. Кажется, Пуатье, ему, в конце концов, понравилась, и он довольно фырчал, когда она гладила его по шее. Это было, несомненно, великолепное и умное животное. Она так увлеклась ездой, что не заметила, как откуда-то появился Генрих, верхом на рыжем жеребце. Несомненно, так же великолепном, но всё же уступающим во всём, дымчатому. Вскоре Генрих поравнялся с ней. Его дымчатый учуял запах своего хозяина и заржал радостно, приветствуя его. Генрих подъехал к ней вплотную.

– Диана, дорогая. – Улыбнулся Генрих.

– Кажется, вы взяли моего жеребца, – сказал он.

Она изобразила невинную улыбку.

– Я, право, не смогла удержаться.

– Надеюсь, вы меня простите? – Сказала она. Делая невинное личико и изображая милого ангелочка.

– Вы ездите в мужском седле к тому же. – Добавил он, усмехаясь.

– Это жутко не прилично.

– Вы разве не знаете? – Его глаза озорно блеснули, а улыбка стала шире.

Посмотрев на него заговорщически, она, продолжая изображать всё ту же невинную простоту. Ответила шёпотом.

– Но, вы ведь никому не расскажите, правда?

Он всё ещё улыбаясь, деланно покачал головой.

– Я, нет, моя дорогая, Диана, я некому не расскажу.

– Уверяю, вы можете на меня полагаться.

– Но, как вы понимаете, моя дорогая Диана. – Продолжил он.

– Дымчатого, на охоту взять вы, увы, не можете.

– Я бы уступил вам его, не сомневайтесь.

– Но, боюсь, весь двор врят ли примет с восторгом вашу езду в мужском седле. Так что, увы, мадам. Вам надо будет выбрать другую лошадь. – Закончил он улыбаясь.

Она надула губки.

– Генрих ну разве я виновата, что самый великолепный жеребец во всей конюшне оказался вашим.

Он засмеялся от души, добавив уже серьёзно.

– Это было не предосудительно, вы могли покалечиться.