Валерий Поволяев - До последнего мига (сборник)

— Так-то оно будет лучше, — без всякого выражения в голосе произнёс Батманов.

Через полтора часа, уже в темноте, Батманов появился на заставе, сидя за рулём «бурана». Сзади, в поводу, на верёвке, шёл ярко раскрашенный «японец», поперёк которого, как куль, лежал связанный незнакомец.

Свободные от службы бойцы выскочили во двор заставы, зацокали восхищённо языками — некоторые из них серьёзную японскую технику увидели впервые. На связанного разбойника они не обращали внимания.

— Дядя Батманов, почему не на «ямахе» приехал, а на «буране»?

— По кочану да по кочерыжке, — отмахнулся от объяснений Батманов, увидев, что во двор в одной лёгкой куртке выскочил капитан, сделал к нему навстречу несколько шагов и вскинул руку к шапке.

— Не надо доклада, дядя Батманов, — сказал капитан, — и так всё видно.

Незнакомец оказался человеком говорливым, брать на себя ответственность за хищение золота не стал и всё рассказал. Назвал фамилии сообщников — заказчиков и исполнителей, начертил схему похищений дорогого груза, людей и техники, — в общем, от суда не ушёл никто.

А вот дедок-олигарх обманул пограничников, деньги, которые обещал перевести в отряд, не перевёл, обошёлся мелочью. Тем дело и закончилось.

…Прапорщик Батманов смотрел на Рекса, в его глаза, наполненные ясным надёжным светом, и приходил к выводу, что собака отличается от человека только тем, что не умеет говорить, трепал пса рукою за холку, Рекс в ответ улыбался довольно, будто человек, которого похвалили, притискивался головой к ноге хозяина.

Верно говорят, что собака всё понимает, только сказать ничего не может. Батманов услышал как-то эту поговорку по телевизору и отметил её правильность: верные слова!

Ночевали они с Рексом в старом, чёрном от копоти и возраста зимовье, в кривоватую, неумело срубленную стенку которого было врезано небольшое оконце, тройное — для того, чтобы в лютые морозы из этой избушки не вылетало со свистом тепло, в самодельную раму было вставлено целых три стекла.

Утром Батманов вышел из избушки — всё кругом было белым-бело от выпавшего ночью снега — первого в этом году, — и земля, — и кусты, и деревья, даже воздух, и тот был белым, стоял стоймя, замерший, ничего в нём не летало, не шевелилось. Рекс, обычно невозмутимый, на этот раз ошалел от внезапной бели, выпавшей не по времени, обрадовался, запрыгал, возбуждённо взлаивая.

— Тихо, тихо, — придержал его Батманов, — через двадцать минут от этих праздничных красок одна грязь останется.

Батманов знал, что говорил — так оно и получилось. Но через полчаса пошёл снег, прикрыл грязь, приклеился к ней.

Если раньше пограничники были заняты тем, что охраняли границу и считали это главным своим делом, то сейчас им приходится выполнять разные задания — и олигархов ублажать, и самих себя кормить, и грибы для зимнего прокорма собирать, и рыбу ловить, и дичь бить — и всё это, естественно, наряду с охраной границы. В частности, Батманов на этот раз получил задание совсем «непогранцовское» — проверить реку, не стоят ли где сети, преграждающие дорогу сёмге, идущей на нерест. Охрану рыбных запасов также поручили пограничникам. Такое впечатление, что скоро на пограничников навалят всё, в том числе и то, что должны делать гражданские власти — ремонтировать дороги, мосты, подправлять столбы телеграфной связи, вешать флаги над сельсоветами и чинить прохудившиеся крыши старушкам — ветеранам тыла поры Великой Отечественной. Впрочем, Батманов не роптал, его дело солдатское, ему приказали — он выполняет приказ. Те, кто выдал ему приказ, оказались правы — реку в пограничной зоне преграждали четыре сети.

Дешёвенькие, синтетические — плохое китайское рукоделие, налаженное где-нибудь в фанзе на берегу Сунгари и добравшееся с перекладными даже сюда, на край Земли, за пять тысяч километров. Сети эти слова доброго не стоили. Батманов развёл костёр пожарче, накидал в него прошлогоднего сухого лапника, тот затрещал громко, будто порох, пламя взметнулось высоко и Батманов швырнул в него сетки…

Сети, изделия синтетические, сгорели мгновенно. Батманов затушил костёр и, свистнув Рекса, двинулся дальше.

Рекс вёл себя беспокойно — то делал охотничью стойку у какого-нибудь куста, то скулил жалобно, то прижимался к ноге хозяина. Батманов трепал его по загривку, внимательно оглядывал лес, ничего не находил и старался успокоить пса:

— Ты чего, Рекс, медведя чувствуешь? Нет сейчас медведя… Да и вряд ли он покажется на глаза — пора не та. Ему скоро на сон грядущий. И он сыт.