Ирина Елисеева - Подарок старой повитухи

Санька с бабкой Федосьей вечерами сядут вязать или прясть, пока совсем не стемнеет. И Нюточка с ними. Санька приглядывалась к её рукам да сама пробовала узоры кружевные повторять. Только ниток не было у неё таких, какие Нюта из Москвы привезла. Овечья шерсть толще, да грубее. Не выходило, как у Нюты, потому Санька сильно досадовала.

Лето вошло в силу. Жара установилась сильная. Коровы все в тенечке полеживали, да пожевывали. Раз в три дня приезжал отец, а то вместо него брат Алеша, забирали молоко из холодного погреба, привозили муки да солода. Из бросового солода, что первый раз привезли, Санька должна была печь хлеб на корм скотине, но неожиданно для неё самой, он вышел такой ноздрястый да пахучий, что диву далась: с чего это? Потом решила: видать с того, что мама учила солод в теплой воде расстаивать. А где там теплая вода на заимке? Да солод бросовый, да все одно вся выпечка на корм скоту пойдет. Чего мудрить? Вот Санька и замочила солод холодной водой и забыла про него чуть не на весь день. Когда уж пенная шапка из миски на шесток попёрла, она и спохватилась. Пришлось квашню ставить, да всю ночь ее подмешивать. Часам к десяти только управилась с ней. И так радовалась румяным пышным булкам, что прямо гордость распирала. А когда отцу показала, тот велел:

– Заверни-ка в тряпицу чистую пару караваев. Поеду, матери нос утру. А то солод ей, вишь, бросовый…

Когда приехал в следующий раз, усмехаясь, рассказал:

– Вот уж поддели мы ее, так поддели. Полдня не унималась, все ахала, да слезы утирала. Булку прижмет к лицу, целует да приговаривает: «Ручки вы мои золотые, дитятко мое разумное, дай Бог тебе счастья на веку»…

Санька была довольна.

Работа работой, но так хотелось на речку или в лес сходить. Видели, как мимо заимки бабы проходили. Должно быть, на разведку. Обратно шли, бабка Федосья спросила:

– Ну, чё? Нашли чего?

– Да так, малость земляники, да малость малины

А та «малость» в корзинке из-под тряпицы горкой вздымается. У бабки Федосьи глаз наметанный: «Прибедняются. Видать, пошла ягода. Молчат, не хотят места выказывать». И решила она Саньку с Нюточкой отпустить по ягоды. Мол, сама потихоньку со скотиной управится. Только велела далеко не заходить и поглядывать на горелую сосну. Недалеко от Митринской заимки стояла высоченная сосна, в которую молния ударила. Макушка обгорела, хлынул ливень и потушил огонь. Но с тех пор она торчала над лесом, как рука бабки Федосьи, старческая, скрюченная, рабочими темными жилами перевитая, к небу протянутая. То ли небу грозила, то ли на небо показывала. Ее отовсюду видно. Лес тут все по горам да холмам. Вот со взгорочка, либо с дерева какого поглядишь – ее и видно.

К знакомому малиннику шли весело, болтали о пустяках. И собирали споро. Санька, не сходя с места, пол лукошка набрала. Стали к дому продвигаться. А малины видимо-невидимо. Так увлеклись сбором, что не заметили, как прошли Осокин лог, за которым лес был уже не казённый, а хозяйский. Девчонки спохватились и поспешили к дому.

Так бы, может, все и обошлось, да видно в тот день кто-то свыше крепко на них рассердился. Не успели через лог перейти, лесничий попался навстречу. Схватил он их за косы и потащил за собой, приговаривая: «Кто вам разрешил тута малину брать?». Санька залепетала, мол, не знали, что спрашивать надо. «Ишь, овечки какие! Не знали они. Вымахали дуры, а не знают, что лес хозяйский. Афанасия Наумыча Осокина лес! Стало быть, и малина его». Им бы, тетёхам, отдать ему малину да повиниться, а Санька возьми да шваркни его лукошком так, что вся малина прямо в его дремучую бороду полетела. Лесничий, здоровенный мужик в дождевике, с ружьем за плечом, так и замер от неожиданности. А Нюточка не удержалась – прыснула и от смеха чуть не с ног повалилась. Тут и рассвирепел мужик! Не думали девчонки, что все потом такой бедой обернется. Лесничий в сердцах крепче ухватил их за косы и поволок к уряднику в Белянку – соседнее село.

Пока толковали взрослые дядьки, Нюта с Санькой сидели на бревнах возле урядниковой избы. Думали, потолкуют да и отпустят. Ан нет. Потом уже слышали девчонки от взрослых – мол, время смутное, от начальства приказ пришёл – всех подозрительных везти в уезд. То ли лесничий решил, что малолетние разбойницы очень подозрительны, то ли просто хотел их посильнее напугать, только Саньке с Нютой пришлось отправиться к исправнику.

Рядом с девчонками ждали своей участи еще двое арестованных: дедушка седенький, благообразный, в белой просторной рубахе, подпоясанной витым шнурком ( за что его?). И парень хмурый, босой, лет двадцати пяти. Посадили всех в телегу, урядник с вожжами, лесник рядом. И покатили…