Виктор Вассбар - Я был счастлив. Том 2. В зените лет. Том 3. На закате лет. Приложение. На расцвете лет

– Ничего, Миша, уберём. Главное, что теперь у нас две комнаты, а потом и вся квартира будет наша, – сказала мама, открывая окно.

– Правильно, не такое перетерпели. Войну пережили, а это уже мелочи. Заживём, Поленька! – поддержал маму папа.

Но радость родителей была преждевременна. С приходом холодов жизнь в квартире стала испытанием воли и выдержки. Батареи отопления лишь слегка теплились и мы ходили по квартире в валенках. Папа и брат спали в маленькой комнате, а я с мама на плите печи. Мама стелила постель на протопленной печке, на кухне было теплее и выше от пола, по которому сочился холодный воздух. Вот так мы все и коротали наши долгие зимние ночи. Тепло стало на следующую зиму, когда нефтезавод застроил домами всю Магистральную. Тогда тепло в батареи подали на полную мощность, собственно, уверена, не застройка улицы домами была активатором тепла, а больничный городок, построенный и запущенный в работу к новой зиме.

Дома на всём протяжении левой стороны улицы однотипные, двухэтажные, двухподъездные, в каждом подъезде по четыре квартиры, – две на первом и две на втором этаже. Стоят эти дома и сейчас.

Вторые неудобства начальной жизни в новом районе – это зеки и бандитизм. Рядом с домом зеки строили больничный комплекс и их немного побаивались, хотя не стоило бы. Люди там, естественно, были разные, кто-то с тёмным прошлым, а кто-то отбывал срок по политической статье, но по большей мере все они были миролюбивые, по крайней мере, к местному населению. Вечером их уводили в тюрьму, и в ночь на улицы города выходили воры и разбойники всех мастей. Если зеков люди боялись днём, но всё же спокойно ходили по улицам, то по вечерам старались сидеть дома. Но как быть, если идёшь с работы? А на улице кромешная тьма – фонарного освещения нет.

В один из тёмных вечеров папа возвращался из военкомата, к нему подошли бандиты, наставили на него ножи и потребовали деньги. Папа сказал им:

– Возьмите часы, а из денег у меня есть только мелочь. Прошу не убивайте. Я всю войну прошёл, у меня двое маленьких детей. Они умрут без меня.

Пожалели. Ничего не взяли – ни деньги, ни часы. Папа пришёл домой бледный как мраморная статуя. Рассказал о случившемся маме, та стала занавешивать окна простынями. Вот такая была реакция на испуг, которая, естественно, не могла бы предотвратить беду, если бы бандиты захотели избавиться от свидетеля своего нападения. Не стояли же они на улице, и не подглядывали в окно, след их, естественно, давно простыл. Папе повезло, а кому-то другому в тот вечер вряд ли. Бандиты вышли на охоту, и они обязательно нашли «дичь».

Со временем условия жизни в той квартире стали относительно хорошие. Мы привыкали. А почему относительно хорошие? В жизни всё относительно. Кому-то дворец кажется мал, а кто-то рад крыше над головой. Вот и наша жизнь была относительно хорошая, хотя даже по меркам того времени не соответствовала жилищным нормам. Муж, жена, два разнополых ребёнка жили в двух комнатах – 18 и 11 кв. метров. Ладно бы это… так ещё подселение и постоянно меняющееся. К каждой новой семье приходилось приспосабливаться. Но хватит о них. Это я говорю себе, а тебе, потомок, продолжение рассказа о девочке, жившей в двадцатом веке.

На новом месте я быстро сошлась со всей ребятнёй и тоже стала предводительствовать над ними. Вообще-то я была та ещё забияка. Мальчишек обижала, дралась с ними, но они терпели мои выходки. Приходили домой с царапинами, ссадинами, родители выпытывали у них, кто сотворил с ними такое «варварство», потом приходили к моим родителям с жалобами на меня.

– Поля, утихомирь свою дочь! Она всех мальчишек терроризирует, – говорили они.

Я всё слышала, а когда жалобщики уходили подбоченивалась и отвечала родителям, что мальчишки сами виноваты. (Конечно, мальчишки, не я же! И вообще – «Я, не я, и моя хата с краю». ).

Больше и чаще всех доставалось Пете. Хороший, безобидный, но несчастный мальчик, его правая нога была короче левой, что влияло на его подвижность, он не мог быстро бегать, а детские игры в основном подвижные. Бывало, разделимся мы – ребятня, на две команды, Петя обязательно напросится в ту, где я. Проигрывали. Я возмущалась и замахивалась на Петю: «Из-за тебя проиграли!» – возмущалась и иногда поднимала на него руку.

Петя, плача, уходил домой. Сейчас я понимаю, ему было больно не физически, а от обиды.

Но однажды один из мальчишек не вытерпел моих выходок, подкараулил, когда я стояла рядом с сараями, взобрался на крышу сараев и сбросил на мою голову кирпич. Жаловаться я не пошла, хотя было очень больно.