Быков озвучил свою мысль Рамиресу.
– Конечно, – сказал он. – Кстати, мой босс добился разрешения вести раскопки именно на Пласа-де-Армас, разбив ее на сегменты. Когда-то она была не просто вымощена идеально ровными плитами, но еще и покрыта ковром из тончайшего песка и рассечена надвое речкой Сафи, забранной в каменные набережные. Мы собираемся найти священный камень Усну, возле которого совершались жертвоприношения.
– Сотни невольников убивали, – понимающе кивнул Быков, вспомнив сцену из фильма «Апокалипсис» Мэла Гибсона, хотя и о другой вымершей цивилизации – майя, но тоже показательную.
– Только младенцев, – поправил Рамирес. – Предки считали, что безгрешная жертва – самая ценная.
Быков собирался было что-то сказать, но поперхнулся собственной слюной. Его спутник выглядел совершенно невозмутимым. Видимо, как когда-то его предки, приносившие в жертву невинных детей.
Следующие два дня Быков провел на раскопках. Часть площади была огорожена и затянута со всех сторон пластиком, чтобы избавить археологов от любопытных взглядов. Внутри было невыносимо жарко. Чтобы обеспечить нормальное освещение, Быков попросил убрать часть навеса, так что теперь солнце беспрепятственно проникало в шатер, тогда как ветер практически не задувал.
В целом раскопки не вызвали у Быкова ничего, кроме разочарования. Шла расчистка «места радости», как называли инки городской рынок. Археологи складывали в горку кости гуанако и черепки кувшинов. Начальник экспедиции Энрико Гонсалес обожал позировать и требовал крупных планов. Единственным интересным собеседником оказался Рамирес. Он рассказывал то о водопроводе Куско, то о секретном способе размягчения камней, который инки использовали для безукоризненной подгонки плит и блоков. Он немного разбирался в древней письменности и знал множество цветистых легенд. С ним было не скучно.
На прощание они выпили удивительно вкусного перуанского пива. Угощал Быков, поскольку проспорил Рамиресу. Ему так и не удалось просунуть лезвие бритвы между камнями старинного фундамента. Рамирес очень быстро опьянел и без умолку хвастался достижениями предков, будто сам был к ним причастен.
– Испанцы не сумели разрушить ни одного нашего города, – тараторил он. – Все их сооружения стоят на прежних фундаментах. Вот как мы умели строить.
– А имя у тебя испанское, – поддел его Быков.
– Это ничего не значит. – Рамирес поднял покрасневшие глаза, чтобы отыскать взглядом собеседника. – У нашего города тоже сейчас другое имя. Но он знаменит благодаря инкам, а вовсе не испанцам. В строительстве инкам не было равных.
– Они не знали колеса, Пабло.
Быков и сам не понимал, что заставляет его дразнить молодого археолога. Возможно, он не слишком верит в его искренность? Внешность у него скорее испанская, чем индейская. И рассуждения о величии предков выглядят как стремление примазаться к чужой славе.
– Мы прекрасно обходились без колеса! – парировал Рамирес.
– И без железных орудий труда, – напомнил Быков.
– Зато у нас было золото! Так много золота, что вам и не снилось.
– В войне с испанцами оно оказалось бесполезным. Даже наоборот.
Рамирес допил пиво и откинулся на спинку плетеного стула, скрестив руки на груди.
– Как знать, – процедил он. – История на этом не кончается.
Брови Быкова невольно поползли вверх.
– Как? – воскликнул он. – Ты на реванш рассчитываешь, что ли?
– Нас погубила доверчивость, – последовал ответ. – А вас погубит алчность. Сегодня любого можно купить за золото. Кто знает, может быть, сейчас оно лежит где-то и ждет своего часа.
Быков рассмеялся (несколько натянуто, нужно отметить):
– Ты имеешь в виду золото, которое расползлось по всему миру? Конкистадоры разграбили страну инков.
– Кечуа, – поправил Рамирес глухим голосом.
– Что ты сказал?
– Кечуа, Дима. Мои предки называли себя кечуа. И они не были болванами, чтобы позволить обобрать себя до нитки. Завоеватели получили столько, – показал кончик мизинца Рамирес. – Остальное осталось здесь. – Он хлопнул рукой по столу. – И когда-нибудь испанцам придется ответить за свои злодеяния. Не только им. Всем…
Не договорив, он плотно сжал губы, словно боялся, что застрявшее в горле слово сорвется с языка. Но нетрудно догадаться, что собирался сказать Рамирес. Он имел в виду всех белых. Западную цивилизацию.
– Дела давно минувших дней, – произнес Быков примирительным тоном. – Не будем тревожить призраков прошлого.
Читать дальше