Аркадий Максин - Спираль судьбы

– Comm zu Mir, main libber kinder.

Максим поспешно скатился назад. Его сразу обступили несколько человек.

– Я Богдан, – протянул, улыбаясь руку голубоглазый атлет. – А ты кем и откуда будешь?

– Смирнов Максим, электромеханик. Горьковчанин.

– Смотри-ка, земеля нашему помохе, – удивился кто-то из окружения.

– Значит так, Макс, – положил Богдан руку на плечо, ощупывая его мышцы. – Хиловат ты, браток, но это пройдёт. После подъёма флага жду тебя в шестом, проверим на что ты годишься. А то на твой счёт у нас уж больно жёсткие распоряжения от меха. Дрочить будем по всем статьям. Понятно?

– Да.

– Ну, тогда вали в корпус.

***

Объявили построение. Максим, как неприкаянный, торчал у кромки пирса, наблюдая за увеличивающимися двумя шеренгами экипажа. Богдан, пролетел мимо, подхватив его за локоть. Воткнул впереди, скверно пахнущего, Грозного.

– Твоё место!

И сам затесался во второй шеренге, чуть правее.

– Равняйсь! Смирно! – скомандовал кап три, вышагивающий перед строем, когда из рубки показался здоровенная квадратная фигура офицера в белых перчатках.

Ступал он твёрдо и широко, отдавая честь кораблю, по раскачивающемуся трапу, вошедшему в резонанс под его тяжёлой поступью. Лицо широкое, с волевым подбородком, орлиный нос, глаза глубоко посажены и багровый косой шрам по лбу через левую бровь по щеке и за мочку уха. Как резинка от накладки на пустую глазницу. Форма с иголочки, отутюжена, блестит галунами и пуговицами.

Остановился перед строем, осматривая испепеляющим взором подчинённых и выслушивая доклад.

– Товарищ, капитан второго ранга, экипаж для подъёма флага построен. Замечаний и происшествий на корабле нет. Плотность аккумуляторной батареи один тридцать четыре, давление ВСД…

У Максима внутри всё напряглось, подмышками стало липко. Кэп остановил свой прицел на нём, и желваки заходили по его массивным скулам. Смирнову под таким гнетущим взглядом на секунду показалась, что в кокарде командирской фуражки, улыбнулся облизанный череп, и шевельнулись скрещенные кости, а из-за штанины качнулся кривой ятаган.

– Всё писец, ребята, – пыхнуло перегаром по шее.

– … Доклад закончил, старший помощник командира капитан третьего ранга Васильев.

Затрубил горн из радио колокольчиков базы.

– На флаг и гюйс! Смирно! – Торжественно прокричал с рубки дежурный по кораблю.

Офицеры обернулись к субмарине, отдавая честь.

– Флаг и гюйс поднять!

В корме и на носу лодки по флагштокам поднялись свежие полотнища.

– Экипаж, вольно! Старпом, встать в строй!

– Есть! – кап три улетел на своё место.

– А теперь переходим к приятным процедурам раздачи пряников и добытых слонов, – Дюжев широко расставил ноги и заложил руки за спину. – Командир электротехнической группы, ко мне!

Молодой лейтенант, придерживая карманы на полусогнутых, выбежал из строя.

– Командир ЭТГ лейтенант Селезнёв, прибыл по вашему приказанию! – Не разгибая коленей, доложился вызванный.

– Что, Селезень, уже мелочи где-то раздобыл? Своё дойное стадо собрался обзванивать? Рано пташечка запела, скоро вывернуть тебя! Да на изнанку! Почему не следишь за вверенным подразделением?

– Слежу, товарищ командир, – непонимающе браво отрапортовал лейтенант.

– Следишь, говоришь! – рыкнул кэп. – А ну ка, матрос Смирнов, старшина первой статьи Грозный, выйти из строя.

Прочеканя шаг, оба развернулись перед строем.

– Экипаж! Представляю пополнение, – продолжил командир. – Матрос Смирнов Максим Григорьевич, БЧ-5 электромеханик. Прошу обучать и жаловать. А ты, лейтенант, глянь на него и скажи, что не так.

– Всё по уставу, – оторопело таращась, развёл руками Селезнёв.

– По уставу, то по уставу! А почему этот пионер у тебя в белой панаме?

– Так ночью прибыл, пилотку не успели выдать, – потупись, виновато оправдался ЭТГ.

– И Грозный у тебя ночью причальный расколбас устроил! Ему, то успел выдать? Что завял, как брошенная роза на помойке? Отвечать!

– Виноват, товарищ командир, – вздёрнув голову и зажмурив глаза, выпалил лейтенант. – Исправлюсь.

– Смирнов, Селезнёв, встать в строй! И запомни у меня ЭТГ, продолжатся залёты, вся мелочь из карманов окажется внутри твоего блядского организма, через все доступные щели! – Кап два со злостью дёрнул головой в сторону удаляющегося лейтенанта. – Боцман! Через день на ремень его! На две недели!

Ну, а сейчас самое приятное, – кэп раскачиваясь, подошёл к старшине. – Как себя чувствует Ампиратор? – Склоняясь к плечу побелевшего Царя, заискивающе спросил кэп. – Что денежки тю-тю, головка бобо, во рту кака? Пожалейте меня, урода тряпочного. Так ли?