Саданацу Анда - Связь сердец. Том 1. Случайные люди

– Да… ничего не поделаешь… Какой позор на мою голову, что мне только и остается цепляться за это «ничего не поделаешь»!..

– Ладно, раз я сказал, значит, я и поменяюсь… – произнес Аоки. – Поменяй меня, Ёсифуми Аоки, с Иори Нагасэ!

Всего мгновение спустя [Аоки] быстро заморгал. Потом какое-то время удивленно смотрел на сидящих перед ним на полу Тайти, Инабу и Юи и наконец спросил:

– Эмм… я все равно не понимаю – что происходит?..

Инаба принялась объяснять Нагасэ [Аоки] ситуацию в общих чертах.

– Как ни выбирай время, чтобы такое сказать, все равно будет шок… поэтому скажу сразу. Иори. Ты… может быть… должна умереть, – произнесла Инаба без дрожи в голосе, твердо глядя в лицо Нагасэ [Аоки]. Хотя, должно быть, ей даже произносить это было мучительно. Сила Инабы в том, что она не показывает свою слабость.

Нагасэ [Аоки] явно почувствовала по поведению Инабы, что та не шутит: ее лицо задеревенело. Глаза забегали, как у испуганного щенка.

Потом взгляд этих глаз нашел Тайти и остановился.

На миг лицо Нагасэ [Аоки] чуть-чуть, самую малость расслабилось.

Может быть, он все-таки сможет что-то дать находящейся в бездне отчаяния Нагасэ? С этой мыслью Тайти твердо вернул ей взгляд.

Сверх этого сделать он ничего не мог, и это его безумно мучило.

Нагасэ [Аоки] отвела взгляд от Тайти и посмотрела в этот раз на Кирияму.

Из глаз Кириямы катились слезы. Тем не менее она, с силой закусив губу, не выпускала голос наружу. Не выпускала всхлипы.

Снова повернувшись к Тайти, Нагасэ [Аоки] зажмурилась и крепко сжала губы.

Несколько секунд молчания – и она открыла глаза.

– Хорошо, продолжайте.

Лицо ее в этот момент было благородным и отважным до мурашек по коже.

Тайти не помнил, чтобы видел когда-либо в жизни настолько готового к чему-то человека.

Все дальнейшие объяснения Инабы до самого конца Нагасэ [Аоки] выслушала молча, лишь несколько раз кивнула.

Объяснение закончилось.

Однако Нагасэ [Аоки] еще какое-то время продолжала хранить молчание.

Какие чувства сейчас бурлили в ее груди, Тайти даже представить себе не мог.

Все наверняка подумали, что ей нужно побольше времени. Однако тут же –

Нагасэ улыбнулась.

И сказала:

– Раз так, значит, мне остается только умереть, да?

Светлым голосом, в котором не было ни намека на героический пафос.

– А… я правда помру, да?.. Хе-хе, понимаю, что помру, но при этом так вот разговариваю со всеми – такое странное чувство…

– Но… это еще не наверняка… – слабым голосом попыталась запротестовать Кирияма.

– Ну, может и не помру, но… все равно держусь так, как будто помру; не хочу ни о чем сожалеть.

Ее совершенно обыденные интонации подействовали на слезные железы Тайти.

– Нагасэ!.. Но тебе же сказали уже… Еще не однозначно, что твоя личность тоже умрет –

– Это нельзя. Нельзя, невозможно.

Ее улыбка, лишенная даже тени нерешительности, ударила Тайти прямо в сердце. Хотя внешность принадлежала [Аоки], но улыбка, вне всяких сомнений, была улыбкой Нагасэ.

– «Я» – это абсолютно вся я, в том числе и внешность. Ни только содержимое, ни только оболочка – это не «я». То и другое вместе – вот что такое «я». И я… горжусь тем, что это «я». …Раньше я себя постепенно теряла, но кое-кто заставил меня это понять.

Нагасэ глядела на остальных. Она сейчас производила странное впечатление: как будто игрок, уверенный в своей победе, готовится выложить решающий козырь.

– И потом, убить чью-то личность, занять чужое тело и жить в нем – это грех, я такого просто не смогу вынести.

Возразить на это было нечего.

Затем Нагасэ [Аоки] обратилась ко всем с последней просьбой.

– Можно я… с каждым из вас поговорю один на один?

По желанию Нагасэ, остаток времени она должна была провести в рекреации больницы наедине с каждым из членов КрИКа.

Остаток времени.

Все не хотели себе в этом признаваться, а может, даже хотели как-то воспротивиться этому, но время постепенно утекало, а поделать они ничего не могли.

Халикакаб сказал, что у них тридцать минут. Осталось уже совсем немного.

Сначала Нагасэ вошла в [тело Кириямы] и встретилась с Аоки, вернувшимся в [тело Аоки]. Затем, по-прежнему в [теле Кириямы], позвала Инабу. Когда Инаба проходила мимо Аоки, у того были мокрые от слез щеки.

Сейчас, одолжив [тело Инабы], Нагасэ была вдвоем с Кириямой.

Тайти и Аоки сидели на скамейке в коридоре чуть поодаль от рекреации. Они молчали. Взгляд Тайти упирался в дверь палаты интенсивной терапии. Там, за этой дверью, лежало [тело Иори Нагасэ]. Личность, находящаяся в [теле Нагасэ] сейчас, принадлежала Инабе. Естественно, она была без сознания; можно сказать, Инаба сейчас была посреди «ничего».