Алексей Лагутин - Последний из Первых Миров. Эпоха Тишины. Том 2

– Ты тоже будешь участвовать? – подозрительно исподлобья смотрел на сосредоточенного Ультру Френтос.

– Только если что-то пойдет не так. Но эту проблему с самого начала не должны были решать мы.

– Вот ты как заговорил, значит? – еще подозрительнее напряг сжимавшие перила руки Френтос, от очередного внезапного изменения голоса собеседника все меньше ему доверяя.

Ультра поднял одну руку ладонью к нему, прося его теперь помолчать. Той же рукой он указал Френтосу на закрытое сверху натянутой между четырьмя столбами тканью место конферансье. В тот момент толпа быстро замолкала и опускала постоянно поднимаемые ими руки, и Френтос уже понимал, что теперь внизу должно произойти что-то особенное, что он как раз ждал, и за чем пришел. Он не видел человека, выступавшего теперь перед публикой жестами рук с трибуны конферансье, но, каким-то загадочным и неприятным ему образом, чувствовал его присутствие там. С подобного расстояния ему было бы тяжело услышать чью-то речь, и потому он заранее навострил уши, и повернул правое из них к арене. На самом деле, в этом не было необходимости – местный конферансье использовал своеобразную телепатию, чтобы передавать свои мысли окружающим. Весь зал на мгновение накрыла тишина.

– Вот и пришло время решить судьбу предателя! И время для него же сделать свой последний выбор! – невероятно громко кричал с той стороны не видимый Френтосом наверняка средних лет мужчина, голос которого будто двоился, неприятным эхом отдаваясь по всей черепной коробке, чтобы окружающие люди его наверняка услышали.

Сотрясая стены и потолок звуковыми вибрациями, толпа разразилась громовым «Ура!», повторенным ей трижды с небольшой периодичностью, но абсолютно синхронно, будто то и вправду кричал разделенный на несколько тел один человек.

– От лица Правителя, что сулит миру Единство, я приглашаю на эту арену неповторимого Френтоса! – на мгновение своим голосом перебил сердцебиение Френтоса конферансье. – Пускай связь, подаренную ему нами с рождения, даст о себе знать, и осветит наш путь Синим Пламенем!

Руки Френтоса задрожали, когда толпа снизу, как по команде, посмотрела в его сторону, теперь, все безумно улыбаясь, разразившись криком его имени. Все они звали его вниз. Они ждали представления.

– Твой выход. – не шевелясь, проговорил Ультра.

Френтос растерянно посмотрел на него, затем посмотрел на зал, на ложе конферансье, и только за десяток секунд, сопровождая свои скомканные и взволнованные мысли ощущением криков своего имени снизу собственным телом, наконец решился сделать то, зачем он с самого начала и шел в этот цирк, на эту самую арену. Он больше не мог заставлять публику ждать. Они называли его предателем, и он прекрасно понимал, почему. Со скрежетом сжав металлические перила перед собой руками, он в последний раз, в злобной гримасе, хрустнул зубами и цыкнул, думая «ну давайте, уроды!», быстро отталкиваясь ногами от пола, перепрыгивая порог верхнего яруса, абсолютно уверенно и смело отправляясь в полет на самый центр арены, уже чувствуя развивающий его буйные угольные волосы холодный ветер. Зов толпы мгновенно перешел в рукоплескания и крики, и все тело Френтоса буквально объяла горячая злоба. То, что тратило его время, отвлекало его от поисков брата, а теперь и, совершенно точно, забрало в неизвестный мир его знакомого старика Джерома, в его сознании однозначно стало врагом, и кем бы не оказался тот, кто все это учудил, Френтос собирался буквально размазать его по песку арену, и совершенно точно не собирался подчиняться его воле. Взрыв гравитационного окто, падением Френтоса поднявший на несколько метров ввысь половину песка арены, сопровождаемый перебивающим возгласы толпы шуршанием того же песка, теперь быстро оседающего вокруг центра на всю арену, был именно так силен, как этого хотел его создатель, и произвел именно нужный ему эффект, быстро покрыв арену его внутренней силой для будущего контроля территории. Его силы полностью восстановились за время, пока он отдыхал в отеле, и так же он был уже полон ультимативного Синего Пламени, которое, в чем он был уверен, могло уничтожить любую силу мира, с которой бы не справилось его окто, и которую бы ему не пришлось встретить в окружающем безумии. Его глаза горели этим Пламенем, и только его тогда было видно в песчаной завесе, которую он поднял своим приземлением. О имени ветра пустынь напоминал ему вид этого песка, и это только добавляло злости и серьезности его взгляду. Подобного тому, что сделал с ним и его братьями в Храме Актониса восточный генерал имтердов Самум, он больше не допустит, и для этого уже заранее разминал свои сильные, пусть и вечно сгорбленные плечи.