Алексей Лагутин - Последний из Первых Миров. Эпоха Тишины. Том 2

– Старик?.. – неуверенно спросил он, нутром чуя неладное, но еще стараясь специально не смотреть налево за дверь.

– Ты?

Он вздрогнул, услышав этот голос. Дрожь помогла ему, выведя его из оцепенения, и позволила, растворив в воздухе за собой свой молот, с новыми силами аккуратно подтолкнуть дверь окончательно вперед, чтобы полностью протиснуться через нее оставшейся половиной тела в комнату. Едва он ступил вперед, сам едва не наступив на что-то выпирающее у самого угла двери от пола, взгляд его устремился ровно туда, на внутреннюю сторону двери, теперь правда покрытую кровью. То, что выпирало у края двери снизу, была рука сидя опиравшегося на нее всем телом человека.

– Чтоб тебя, старик… – взволнованно раскрыв глаза, присел он на одно колено перед телом еще истекающего кровью Джерома.

Кажется, старик потерял сознание раньше, и только после слов Френтоса пришел в себя. Будто из последних сил, осознавая свое глупое в его понимании состояние, он пытался тихо, но совершенно беззаботно, смеяться, хотя сразу оттого разразился болезненным кашлем. Вся его куртка была залита кровью, текшей явно некоторое время назад из самого его лба. От нее почти не было видно его морщинистого грязного лица, казались намного темнее его и без того черные сальные волосы, и даже глаза на фоне крови смотрелись как-то особенно устало и безжизненно. Именно от него на пол под дверь комнаты текла кровь, и рана его была не слишком старой, скорее всего полученной именно в тот момент, когда Френтос услышал с ресепшна крик. Тот, кто нанес ему удар, скорее всего уже бежал через окно, и именно об этом тогда думал Френтос. Именно с подоконника еще текла та же кровь, делающая картину произошедшего до абсурда ясной, если не учитывать того, что в недавнем крике Френтос вовсе не узнал голос старика.

– Кто тебя так? – спросил он.

– Та…Хемира. – с тяжелым вздохом тихо ответил Джером.

«Слаки?..» – испугался Френтос. «Нет…не может быть. Она не могла…»

– Но я сам виноват. – вдруг продолжил старик. – Я решил вызнать у нее все сам, как делал это раньше. Возраст уже не тот…она меня поборола.

– Ты хотел ее пытать? – с удивлением и некоторой злостью понял Френтос.

– Пытать? Думаю нет. Помнишь, я говорил тебе о том, что у каждой Хемиры…может быть отблеск их прежнего «я» в глазах?

– Да. Она точно из таких. – кивнул Френтос.

– Было бы это так.

– То есть…Она правда врезала тебе, и сбежала через окно? – не понял он.

– Нет…

Едва заметным, медленным движением дрожащей руки, заляпывая карман своей куртки кровью, старик судорожно начал что-то в ней искать. Он едва достал краешек этого предмета из кармана, как Френтос, не дожидаясь сопутствующих слов, вынул предмет оттуда целиком. Что было видно уже по одному краешку, освещенному достаточно ярким лунным светом из окна, была этим предметом записная книжка черного цвета, также кожаная, как и куртка ее владельца, и такая же черная, как почти все его черты, включая даже глаза и волосы.

– Прочитай последние записи.

– Насколько последние?

– Последний абзац… – приложил руку к больному месту на голове старик, так и продолжая, в остальном, сидеть совершенно неподвижно.

Пусть книжка и была немного заляпана кровью от пальцев старика, последняя ее исписанная черными чернилами страница, так и имеющая всего один абзац на своих белых полях, находилась почти в самом конце книжки, и имела после себя достаточно выразительный рисунок. Большая черная точка. Текст же, помимо, странных символов ниже, имел вполне понятный смысл, и все же Френтосу был, местами, не совсем понятен. До такой степени, что некоторые слова он читал не с первого раза, и без того ранее не любивший читать.

«Френтос, я оставлю это описание тебе здесь, потому что ты не любишь долгих слов. То, что происходит в городе, вовсе не эпидемия в ее привычном смысле. Это проклятье, и именно из-за него я пишу это здесь. Я и сам попал под его влияние, и до сих пор слышу его голос. Он командует мной, постепенно подчиняя себе мое тело. Что бы ты не делал, не позволяй Черному Пламени тебя коснуться. Именно оно пришло сюда из Эмонсена, и именно оно сводит жителей Дафара с ума…»

Остальной текст неразборчив, и Френтос уже сам по себе не мог это читать. Он понял то, чего ему лучше было не знать, но и молчать больше не мог. Все это звучало правда, как дурной сон, тем более для него, заранее кое-что об этом знающего, всю жизнь надеющегося впредь никогда с этим не сталкиваться после встречи с Графом Думой.