Борис Калашников - Кот Кирилл и смартфон

Тут он посмотрел на часы, взялся за дверную ручку и сказал извиняющимся тоном:

– Мне, к сожалению, пора… а вам, Лидия Васильевна, большое спасибо за такого молодца.

– Кирюшенька, моя кисочка! – Прыгала девочка от радости. – Такой красивый, такой забавный! Я всегда знала, что ты есть! А хвостик такой пушистый, прям, как у белочки. Спасибо, папа, спасибо, мама! Это самый лучший подарок на свете!

Приветливый и игривый котёнок стал любимцем семьи, а Соня вообще не спускала его с рук, целовала, гладила и без ласкового кошачьего мурлыканья не хотела засыпать.

Коврик для котёнка постелили в углу детской, миску для еды и блюдце с водой поставили на кухне за холодильником. Впрочем, Кирилл с интересом исследовал и другие комнаты: родительскую спальню с широкой кроватью, гостиную, в которой папа, устроившись в кресле, читал по вечерам умные книги, мамину мастерскую с большим окном в сад, где пахло красками, а из стеклянных банок и глиняных кувшинчиков щетинились кисти. Здесь на мольберте стояло недописанное полотно «Лазориковое поле», и котёнок из любопытства иногда трогал лапкой цветы, а однажды даже немножко подрал коготками алые лепестки.

Своей абсолютной владычицей Кирилл считал Соню, хотя и тех двоих, которые именовались мамой и папой, он признавал существами приятными и в чём-то полезными. Весь Кирюшин мир находился в квартире и это был добрый мир.

Любимым развлечением молодого кота стала охота на бумажку, которую Соня дёргала за нитку.

– Внимание, мышь! – Кричала девочка.

Бумажка шуршала по полу, Кирилл выскакивал из-под кресла, выгибал спинку и с урчанием бросался на неё.

– У, какого хищника вырастили! – Шутил папа. – Не даст спуску никому.

Шёл март, снег уже растаял, но было слякотно и достаточно холодно, Кирилла, чтобы не простудить, на воздух не выводили.

– Даже не мечтай пока о прогулках, – грозила ему пальчиком Соня, – там, за дверью бродят собаки Баскервилей, они громко лают и могут тебя обидеть!

Два долговязых пса, которыми девочка пугала своего любимца, чёрный, остроухий с рыжими подпалинами на груди и на морде Цикорий и его друг Шалфей пегой масти с широкими висячими ушами, белыми пятнами на шее и на лбу жили у деда Епифана на другом конце улицы у самой лесополосы.

Епифан по молодости был матросом. На различных судах исходил все океаны и многие моря, а выйдя на пенсию и переехав на жительство в курортный городок, купил в букинистическом магазине труд профессора Клейста «Лечение целебными травами». Книга с пожелтевшими от времени страницами была издана более ста лет тому назад, но это не помешало бывшему «морскому волку», прочитав её, вообразить себя «народным целителем». Сутулый длинноносый старик занялся сбором целебных растений, а псам, которых завёл, присвоил соответствующие имена.

Статистики утверждают, что английской семье обслуживание и питание собаки в течение жизни обходится в среднем в десять тысяч фунтов стерлингов. Епифану Григорьевичу содержание Цикория и Шалфея стоило значительно дешевле, можно сказать, совсем ничего. А злые языки даже поговаривали, что не Епифан содержит псов, а наоборот, сам живёт за их счёт.

Последователь профессора Клейста кормил питомцев от случая к случаю, предоставляя им возможность самим добывать пропитание. Обычно рано утром он с залатанным рюкзаком за спиной, с посохом и плетёной кошёлкой в руках уходил в поля на поиски лекарственных трав. Возвращался иногда поздно вечером, а случалось, и на следующий день. Голодные псы рыскали по ближайшим улицам, громко лаяли и тоскливо выли, за что получили прозвище «собак Баскервилей» или просто Баскервилей. Соседи, из жалости прикармливая животных, приучили их попрошайничеству.

Конечно, Епифан по-своему заботился о собаках. Из старых железнодорожных шпал он сложил им одну на двоих конуру и накрыл старым железом. Летом, правда, в собачьем жилище невозможно было находиться, поскольку крыша раскалялась, а нагретые солнцем стены издавали невыносимый запах мазута и каких-то химических добавок. Зато в ненастье, конура укрывала от дождя, защищала от ледяных зимних ветров. В жаркие же дни псы предпочитали отдыхать в сарае. Но в этом тоже было некоторое неудобство, чтобы не быть изгнанными из прохладного уюта, Цикорию и Шалфею приходилось терпеть разглагольствования словоохотливого старика. Вот и сейчас собаки сидели в полутьме сарая и смотрели, как Епифан моет в мутной воде какие-то корни, отдалённо напоминающие продолговатые картофелины.