Александр Сорокин - За гранью выживания. Теперь все изменилось

– Нихрена ты помятый. – сказал Степа.

– Да, и тебе привет. – сказал я, пожав ему руку. – Олеська, привет. – мы дали друг другу пять. Оставалось поздороваться с еще одним человеком, который, отвернувшись, рылся в портфеле. – Некитос – полстос!

Он повернулся ко мне. Некит может выглядеть устрашающе, если захочет. А с виду и на скажешь, что такая громада мышц может быть очень чувствительной. Некит профессионально занимается тяжелой атлетикой и успел набрать много мышечной массы. Иногда смотришь на то, как он нежно обнимает хрупкую Олесю, и умиляешься такой паре.

– Ты в курсе, что ты смахиваешь на… – не успел он договорить, как я его перебил.

– Закрой рот, дружище, я знаю. – сказал я, пожав ему руку.

Я отвернулся и слипшимися глазами смотрел в парту. Учитель что-то объясняла, а я пытался не выключиться.

– Я тоже сегодня не выспался. Надо после урока кофейку жахнуть. – сказал Степа. – Ты будешь?

– Нет.

– А че так?

– Настоящий воин должен не должен обузить. – гордо ответил я.

– А-а-а… Ну я понял, понял.

На этом уроке русского мы ничего не писали – была лекция, и это самое скучное, что вообще существует в учебе. Мало того, что, будучи бодрым, ты на таких уроках засыпаешь, так тут я и без того еле живой, так меня еще и долбят со всех сторон.

Я держался до последнего. Каждая секунда казалась одним учебным днем. Я боролся с этим состоянием как мог. Это было невероятно тяжко. Все дошло до того, что я начал считать овечек. Да, именно это я и делал. Обычно этим занимаются, когда не могут заснуть, а я – наоборот. И вот, кажется, что вот он, конец, ты уже не можешь держаться, и все вот-вот закончится, как вдруг…

Звонок. Услышав этот замечательный звук, я с грохотом упал лицом на парту и снова отрубился. Мгновение – и по моей голове кто-то шлепает. Я поднял голову и увидел его:

– Эй, ты, ушлепок, патрулировать пойдешь? – сказал бог Саня.

– Очень приятно. – сказал я, протянув руку.

Рядом с ним стоял Илья.

– Здравствуйте, Ильем. – мы пожали руки.

Я повернулся к Некиту, чтобы узнать, пойдет ли тот патрулировать, но тут же меня окликнул Саня:

– Он не пойдет.

Я собрал вещи в портфель, и мы пошли патрулировать. Собственно, что такое патруль?.. Все просто. Так мы называли наш поход в туалет. Мы заходили внутрь и устраивали там беспредел. Ну, я устраивал, а парни – по настроению. Из хулиганств там почти ничего нельзя было сделать, кроме как похлопать дверью кабинки и побрызгаться водой. Все. Ну чем еще заниматься в школе?

Когда мы вышли из места, где надышались запахом орхидей, то отправились на следующий урок – английский. Урок «инглиша» был мне неинтересен только из-за программы обучения и учителей. Мне хотелось изучать английский самому, и было дело, что я даже подписался на курсы самообучения, но прошел месяц, и мне это благополучно надоело.

На урок мы пришли ко звонку. Усевшись на свои места, мы приготовились к занятию. Не успел я сделать и вдоха, как услышал:

– Повторяйте слова, сейчас пишем проверочную.

Хотелось ударить по столу, да посильнее.

– Хы, а я вообще домаху не знал. – сказал Степа, достав телефон и начав играть в игры.

Учитель раздавала варианты. Подойдя к нашему столу, она удивленно посмотрела на Степу. Тот поднял голову и спросил:

– Что?

– Телефон убирай.

– Зачем? Я слова не учил, смысла нету.

– Два. Дневник давай.

– Ага, щас… – пробормотал Степан и снова уставился в телефон.

– Я сейчас завуча позову.

– А сами справиться не можете?

После этой реплики учительница выхватила со стола его дневник и на этой же парте поставила двойку.

– Ого, какая страшная двойка. Вообще как-то плевать на это.

– Так, ты тут со мной не разговаривай!..

– Да забейте на него! – послышался голос одного из одноклассников. – Начинайте проверочную, а то времени не хватит.

Работа ничего особенного не представляла. На протяжении всего урока я писал эту проверочную, будучи уверенным, что ответы точно будут верными.

Прозвенел звонок.

– Чет как-то легко. – сказал я, повернувшись к Некиту.

– Да, не почуял вообще. – ответил тот.

Собирая вещи, я случайно услышал, что следующей должна была быть физкультура. Из-за операции я был освобожден. Собственно, что за операция? В наследство от отца мне передалось заболевание, при котором ноготь врастает в боковую часть пальца ноги. К тому моменту я пережил шесть операций. Все они были не под наркозом, лишь под ужасным обезболивающим. Я лежал на койке и прекрасно слышал, как режут мою кожу, отрезают ноготь, зашивают. Потом около недели я отходил дома с ужасными мучениями и болями практически во всей ноге. В общем – это ужас. Дойдя до раздевалки и войдя внутрь, я сказал: