Геннадий Горчаков - Юность Богов. Книга первая - Огненная Чаша

– Зачем же с Яви Они ушли? – едва не плача, Добринка вопросила. – Быть может, кто обидел их?

– Обидеть невозможно их, – дед отвечал, пресладостно вздыхая, и аура его вдруг источила дивный аромат.

– А если я не буду обижаться, то стану Богом я? – спросил Добрёнок вдруг.

– Тогда уж точно станешь, – серьёзно дед внуку отвечал.

А внук был полной копией его: с высоким лбом, белесыми слегка бровями, вразлёт глазами бездонной синевы, в которых свет мерцал далёких звёзд. Порою дед дивился внуку: серьёзен был не по годам и взгляд метал такой, что в трепет приводил, как если б собеседнику в сам дух входил. Вопросы непростые задавал, от которых у мудрецов трещали головы не раз: почему, зачем и отчего и даже для чего? И попробуй отсебятину ему сказать! Но более всего расспрашивал он о Вселенной, про Дальние Миры, и про Богов, и где Они теперь, и как Их отыскать? Уж не раз по Лестнице пытался он взбежать в Небесные Миры, чтоб Ра там разыскать и Истину понять, которая бы сразу превратила всех в Богов.

Не отставала от брата и сестра – такая же дотошная была. Хотелось всё ей знать и всё уметь, чтоб силой мысли создавать повсюду Краса-ту, и всё про Ладу узнавала, и в неё играла, и спрашивать любила: «А как бы Лада поступила?» – и, получив ответ, ему во всём внимала. И часто брат с сестрёнкой у скульптур Богов бывали, Огонь там возжигали и Богов о чём-то там вопрошали. Родители детей и старики себе вопросы задавали: «Что за духи к ним пришли?» – даже Звёзды вопрошали, но те загадочно молчали, а духи предков как если б в рот воды набрали – молчанием вопросы эти окружали – лишь звон таинственный в ушах звучал. Но раз уж Небеса молчали, то знать о Тайне их уже никто не мог. Внуки от рожденья много знали – они как будто вспоминали, и знания из них рекой лились: в ученье, в деле и потехе они энергией звенели, и всё горело в их руках; умения к ним сами шли, куда бы глаз ни бросили они. Души не чаяли во внуках дед Добрей и бабушка Добрина, учили их всему, что сами знали и могли: вот, например, как образ дерева принять, а то цветком предстать иль в неведимок превратиться и деда с бабкой щекотать, а потом куда-нибудь исчезнуть, с русалками беседу завести, то гномов повстречать и с ними злато в пещере поискать, а то и к эльфам забрести и с ними на ветвях день целый провести, их слушая рассказы, а то и песни вместе распевать и даже танцевать. Им всюду и везде со всеми было хорошо, и мир пред ними душу раскрывал, ответною любовью их ласкал.

Сегодня Добрёнок и Добринка домой спешили, от деда мысль чёткую приняв: бабуля заскучала, а чай медовый остывал. Ох и будет нагоняй гулёнам двум пропащим! Едва мосток горбатый перешли через Быстринку-речку, как небо вдруг разом потемнело, и страшно всё загрохотало: трах-бах-тр-р-р-бах! – и Лестницы как не бывало! Её ступени с печальным звоном вниз осыпались во мраке онемелом, лишь остов жалкий от неё остался – безсильно он болтался в Небесах. А там, как туча чёрная, дракон завис – три головы с огнём багровым впереди и длинный хвост с огромными шипами, что волочился по земле, деревья с корнем вырывал, и ветер хладный завывал под крыльями его, повсюду сея ужас. А на спине дракона страшилище сидело – не человек, не зверь, а что-то среднее меж ними: зелёно-чёрный с красными глазами и большущими рогами. Он в лапе чёрный меч держал, которым Лестницу и сокрушал. А за плечами чёрный вился плащ, а может быть, то крылья чёрные болтались – во мраке и со страху не очень разберёшь. Порождение то было Властителя планеты – Кощей Свирепый. Лестницу срубив, Кощей страшнее грома громкого захохотал, дракон пронзительно визжал, восторг свой выражая, сердца людей пронзая доселе страхом незнакомым им. Доброславам разум даже отказал, и немо, тупо они смотрели, как Враг вольготно бушевал и всё огнём своим сжигал.

Дракон же в небе сделал пируэт и на фигуры трёх Богов чёрный устремил огонь, скульптуры те стараясь сжечь. Кощей же Чашу Светлую схватил, и вопль злобной радости Долину всю пронзил: Кощея за Чашей посылал Властитель Яви – Чаша всем чёрным замыслам его стояла поперёк. Сатанэль давно к той Чаше подбирался, и только гнева Ра он опасался. Чаша, как понял Сатанэль, связь с планетой-Радж хранила, в ней Высшей Краса-ты энергия горела и тем Огнём своим сжигала мыслеформы Зла, что Сатанэль на Яви порождал и психосферу ими заражал, а заодно энергией светлейшей сознание людей Огонь тот заряжал и тем удерживал планету в Краса-те. Ревнивая обида сердце жгла Властителю планеты: каким-то доброславам Владыка Ра ключ вручил к заветной тайне бытия – владению Огнём. В Зеркало не раз он наблюдал, как с помощью Огня – созвездья Ориона дара – двуногие людишки волшебство своё творили и замыслы его губили, образы рождая Краса-ты, – так просто оказалось всё! А он же многие века вокруг да около искал, а камень преткновения Огнём пылал в руках фигур тех деревянных, которые для доброславов Богов изображали. Конечно, эту Чашу он мог бы запросто астральными руками взять, но решил двуногих этих изрядно попугать и им науку преподать, кто здесь на Яви истинный Хозяин.