Сергей Фомичёв - Быстрее империй

***

На второй день лихорадочных сборов у моей совести прорезались зубки, а здравый смысл немножко провентилировал мозги. Тропинин отворачивался всякий раз, когда наши взгляды встречались, но я-то понимал, что творилось на душе у парня. Встретить собрата по несчастью, получить надежду, что теперь все наладится, увидеть возможность в реализации своих планов, возможно какой-то сокровенной мечты и… получить оплеуху из-за политических разногласий. Как ни крути, а это серьёзная встряска. Стресс, как сказали бы в наше время.

Я имел существенное преимущество, так как вполне мог обойтись без напарника. Моё дело давно стояло на прочном основании. Я обладал капиталом, флотом, соратниками и попутчиками в значительном числе. Это то, что было на виду. За кадром оставались мои способности, что давало немалый бонус – всё же я мог снимать стружку с пространства и прессовать время. Я ощущал себя энергетическим сердцем лавины, которая вот-вот сорвётся и сметёт всякого, кто окажется на пути.

А Тропинин без поддержки обойтись не мог. В его активе не значилось ни ресурсов, ни единомышленников, ни даже четкого понимания, что делать дальше. Ему не удалось зацепиться пока в этом мире. Да и никому бы не удалось, не обладай он какими-то важными преимуществами. Зато гордости у парня имелось, хоть отбавляй, а пылающим взглядом он мог бы растопить вечные льды.

Примирению способствовало то, что за пару дней у разношерстной орды викингов собраться не получилось. Как всегда обнаружилась куча мелочей, недочётов. Мы нуждались в порохе и оружии, бусах для подкупа простых людей и серебра для задабривания вождей. Пришлось смотаться пару раз в Европу. Затем я вдруг вспомнил о переводчике и обнаружил, что среди добровольцев из конягмиутов и выкупленных на Кадьяке пленников языком вероятного противника никто не владеет. Комков срочно кинул клич по жилам, предлагая большой выкуп за знатока или награду, если толмач окажется членом племени.

Пользуясь оперативной паузой, я решил примириться с Тропининым. Контора для этого подходила мало, туда часто забегали люди с вопросами или просто поболтать. А процесс примирения требовал спокойной обстановки.

– Что мы делим шкуру не убитого медведя? – сказал я, выловив современника на берегу, где он бросал камешки. – Наши разногласия пока не существенны. Думаю главное сейчас продвинуться как можно дальше, зацепиться за Америку. А что случится потом – так ли уж важно? Возможно, колонии со временем станут доминионом, или обретут независимость. Возможно, их поглотят более сильные соседи, войной или экономикой или просто задавят переселенцами. Возможно, при этом останется некая культурная автономия. Возможно, колонии таки продадут, как это случилось в нашей с тобой реальности. Потому повторяю, так ли уж важно, что станет потом?

– Для меня важно, – твёрдо заявил Тропинин.

– Но ведь ты всё равно начал бы с этого? Прежде чем поднять флаг империи на чужом берегу, нужно сперва сойти на него. А мы сейчас как раз над этим работаем.

Он некоторое время раздумывал, стоит ли возобновлять спор. Потом, видимо решил попытаться.

– Флаг империи это ведь не просто «символ веры», это ещё и защита. Против диких народов твоя тактика может и действенна, но что будет, когда ты наткнёшься на европейцев? Твою пиратскую республику сомнут походя и будут считать себя в полном праве. А империя сильна одним только именем. Оно заставит любого сто раз подумать, прежде чем подносить фитиль к пушке.

– Фронтир отличается здоровым цинизмом, или, говоря иначе, гибкостью мышления, – я усмехнулся. – Если нам будет выгодно поднять флаг империи, мы поднимем его. Навтыкаем сколько нужно чугунных орлов, в качестве пугала, если угодно.

– Нет, не угодно, – возразил Тропинин. – Ты говоришь «нам», а подразумеваешь только себя. Ты говоришь о свободе, а сам манипулируешь людьми, которые идут за тобой. Используешь их в тёмную. А им, если подумать, плевать на твою утопию.

– А на империю не плевать?

– Не думаю.

– А ты заглядывал под их черепушки? – предложил я. – Хотя бы умозрительно. Половина из моих людей – дальневосточные аборигены. Они скорее ненавидят империю, чем желают её утверждения на чужих берегах. А вторая половина – русские. Но это не те русские из фильмов про Невского и Суворова. И я тебе уже говорил, о чём они помышляют. Их манит добыча, богатство, азарт. Но это так сказать верхний слой помыслов. Люди не случайно забрались на край света, не случайно двинулись дальше. Просто подцепить барахла разбоем они могли бы и где-нибудь на Самарской Луке. А здесь, если послушать, полно разговоров о райских землях, о сказочных островах, о воле, свободе. Люди подсознательно ищут какого-то идеала, хотя не в состоянии чётко сформулировать его. Не добрались ещё до России лозунги и доктрины.