Юлия Каштанова - Второй шанс для героя. Часть 2

ему жить день – не больше, а он так и не сможет повидать друзей.

А ведь только сейчас, вдали от них, он начал осознавать, как мало

говорил им хорошего, доброго, даже просто благодарил. А уж изви-нялся – и того реже. Это, пожалуй, было единственное, о чём он жалел, кроме дома… Сколько раз он в ночных видениях посещал этот

самый дом, вспоминал как выходит из машины, заходит в подъезд, открывает ключом дверь… А как надеялся каждый раз, засыпая, пробудиться там, а не здесь?

Генри подобрал с пола кусочек известняка. Они тут попадались периодически, при этом были мягкие и крошились, как мел, и норовили испачкать всё, к чему прикасались. Он был не ахти каким художником, но здесь – то ли от скуки, то ли от переизбытка

эмоций – хотелось выразить свои мысли. Стихи получились бы еще

хуже… а так – хоть как-то их оформить. Потом, кто знает: может, его персонаж обладает художественными талантами с точки зрения

автора? Вот как раз шанс проверить, а ему в последние часы будет

на что посмотреть и вспомнить. Потому он, опустившись на корточки возле стены, стараясь не загораживать скудный свет, пробиваю-щийся сквозь забранное решеткой окошко, начал рисовать…

*** Элеонора по-прежнему думала только об одном – о побеге.

Куда ее везут – она не знала, потому что во время дороги ей не

давали толком смотреть в окно: судя по всему, опасались, что она

запомнит ориентиры или даст кому-то знать. Глупо, хотя и не ли-шено смысла.

Одна из попыток уже провалилась… Странно: она ведь все

рассчитала правильно. Почему же ничего не вышло? Одно из двух: за ней слишком пристально следили либо ее ходы просчитаны заго-64

Второй шанс для героя

дя. Но как? Кем? Конечно, она видела среди противников, к своему

ужасу и отчаянию, знакомые лица игроков, но едва ли кто-то из них

настолько хорошо знал ее привычки. Значит – выследили. И следо-вательно – надо быть осторожнее.

За дверью послышались торопливые шаги, и по очередности

щелкнули замки. Элеонора встрепенулась. На охрану не похоже: она ходит медленно и размеренно, на слуг тоже – они бегают куда

более суетно. Здесь же человек был явно знающий себе цену. Видимо, прислали нового парламентера. Интересно, что ей предло-жат на сей раз? Самоубийство? Было бы весело послушать, как они

сформулируют подобное предложение…

Дверь открылась с тихим поскрипыванием. Молодая женщина тут же отвернулась и сосредоточила взгляд на книге, одной рукой в то же время незаметно дотянулась до тяжелого пресс-папье, спрятав его в рукаве. Пусть попробует теперь подойти! Если гость

будет один – она его оглушит, а дальше поглядим, кто выйдет из

этой комнаты целым и на каких условиях. Если бы ее не охраняли

с таким тщанием, не ходили бы за ней минимум толпой – только бы

ее и видели! Проблема состояла в том, что требовалось незаметно

выбраться наружу, а для этого – пересечь несколько открытых пространств, которые прекрасно просматривались. Завладеть оружием и справиться с парой ленивых и не слишком внимательных охранников как раз сложность невелика, но когда тебя ловят по всем

направлениям, чувствуется острая нехватка помощников. Было бы

их четверо или хотя бы двое – шансы бы возросли. Поэтому очень

мало кто из преступников совершает побег из тюрьмы в одиночку

– разве что в кино – и если это удается на первом этапе, то потом

многие попадаются.

– Добрый день, красавица! – произнес знакомый картавый

голос. Элеонора вздрогнула и едва не выронила свое «орудие само-обороны». От греха, чтобы не «спалили», она положила руку на стол

и медленно повернула голову, давая себе время совладать с буше-вавшими чувствами.

– Мигель? – произнесла глава Грандов, пристально рассматривая

гостя через прищур. Она почти не знала этого человека в лицо (ведь

этот человек приглашение на вечеринку-встречу отклонил), но друзья, кто с ним все же встречался, бегло описали его внешность.

65

Юлия Каштанова

– Странно, что Вы удивлены, – произнес он задумчиво.

Элеонора ожидала увидеть Мальеду в этом мире, но надеялась, что на ничьей стороне. К ним он не примкнул бы из-за Призрака как минимум, а к противникам – из-за собственной гордыни