Юлия Каштанова - Второй шанс для героя. Часть 2

сунул руку в карман в поисках монетки. Выпадет орел – направо, выпадет решка – налево. Золотой сверкнул, переворачиваясь в воздухе и ловя гранями закатные лучи, и приземлился на ладонь. На

блестящей стороне был высечен профиль короля, значит – направо. 6

В отличие от спутников, судьба Генри, которого по местным канонам языка именовали «Энрике», добавляя к этому высокий титул, была до предела ясна. Его собираются убрать… как ненужного свидетеля. Только сделать это по-тихому не выйдет – слишком подозрительно, поэтому сфабриковали против него обвинение – смешно сказать: в

государственной измене (хорошо еще хоть не в колдовстве)!

Самое обидное было выслушивать идиотские показания, явно

шитые белыми нитками… хотя тоже не везде: не иначе как над его

«делом» поработал опытный криминалист, может, и не слишком

умный, но судопроизводство знающий на зубок. От него требовали

признаний, но, разумеется, ни получили ни одного. Генри вел себя

спокойно, даже с напускной надменностью, как полагается благо-родным молодым людям. Всё время процесса он не спускал глаз с

обвинителя и думал только об одном: жаль, что они не встретились

раньше. Пожалуй, он был слишком доверчив в жизни и не учел, что

кто-то из соотечественников может так поступить.

Приговор был вынесен однозначный. Генри, который всё время

заседания изобретал финальную речь, в конце концов от нее отказался.

За время путешествия по местным землям он слишком многому научился: в частности, держать при себе свои мысли и чувства и не метать

62

Второй шанс для героя

бисер перед свиньями. Только одно он сказал, следуя канонам жанра

(просто первой пришла в голову именно фраза из книги):

– Вы можете меня убить, потому что я в вашей власти, и это будет

мне хорошим уроком за мои ошибки. Но помните: вас это не спасет.

И холодно угрожающе улыбнулся, обведя презрительным

взглядом присутствующих, не без внутреннего злорадства наблюдал за тем, как те нервничают. Боятся! Страх был чисто суеверный, и Генри радовался в душе, что ему удалось его вызвать. Пусть теперь побудут в его шкуре, пусть ждут удара из-за каждого угла –

пусть видят в каждом предателя, коими сами и являются.

И всё же Генри даже сейчас не верил в собственную смерть.

Может быть, он просто настолько устал за последние дни (его уже

в третий раз перевозили с места на место: очевидно, опасались нападения) и допрашивали, пытаясь разными способами выяснить об

остальных друзьях, что вселяло надежду, что те еще живы. Он взял

за правило молиться каждый вечер и утро, хотя прежде не имел

такой привычки, и Элеонора ворчала, что его отсутствие религиоз-ности до добра не доведет.

Последнее его пристанище оказалось в городке Рондо, в замке, нависшем над пропастью. Отсюда его дорога вела только в две

стороны: на свободу через ворота (если его все-таки оправдают), либо – на тот свет. Но о последнем Генри старался думать пореже.

Ради поднятия настроения он вспоминал их веселые приключения

в игре; как они познакомились; как сражались, защищая компью-терную державу и завоевывая для нее города; как страшно руга-лись, казалось бы, на всю жизнь, а после опять мирились… Странное дело, но почти все перенесли свой характер и дух сюда, в этот

странный мир, где они прежде были не более чем персонажами.

Интересно, это автор такой наблюдательный или они сами виноваты? Неужели он со стороны так выглядит? Хотел задать этот вопрос Элеоноре: почему он – герой, но всё не решался: чтобы не

нарваться на риторический ответ вроде: «А ты разве недостоин?»).

Вечерело. Генри пристроился у крохотного окошка и смотрел

на небо. Башня располагалась высоко, на ее уровне только ласточ-ки носились. Вот бы послать весточку друзьям, думал он. Или самому превратиться в птицу… И почему в этом мире нет волшебства?

63

Юлия Каштанова

В этом случае, он и сам бы выбрался на свободу, и остальных бы

спас. Эх! Он никогда особенно не верил в мистику и чудеса, но сейчас именно о чуде мечтал… Но раз уж так повернулось, он примет

свою судьбу достойно, не будет хныкать, валяться в ногах, просить

о пощаде, и уж тем более подписывать какие-то смехотворные при-знания или, хуже того, идти на сделку с этими негодяями. Он проиграл, а проигрывать тоже надо уметь. Жаль только, что осталось