Татьяна Линг - Операция «Ведьма в бегах», или Обмануть инквизитора

Он выпустил когти и принялся вылизываться.

– Ясно. Теперь вернемся к тому, кто я. Во-первых, великий и ужасный, ты должен знать, что, когда ведьма, наложившая чары, умирает, они спадают. А значит, теперь этот дом может найти любой человек. – Кот вылупился на меня ошалевшими глазами. – Во-вторых, я, может, и ведьма, но вреда тебе не причиню.

– Ты? Мне? – фыркнул кот. – Это я тебе не причиню. Ну или причиню, но ладно уж, постараюсь этого не делать. Вон ты какая болезная.

– Чего-о-о? Да я тебе…

Уже было замахнулась, но охнула и села на лавку. Да уж, прав кот. Болезная – не то слово.

Он усмехнулся в усы и снова стал вылизываться, поглядывая на меня. А я бросала взгляды на него. Красивый кот. Был. Ну и если подлечить и откормить, снова будет. Угольно-черный, только усы белые. Шерсть на здоровых местах лоснилась, лапы широкие, хвост трубой. Статный фамильяр, мне бы такого.

– А твоя животина где?

Он что, еще и мысли читает, тварь демонская?

– Крыс у меня был. Не выжил.

– А что так?

– Да сбежал в город без спроса, там его дворовый кот поймал и сожрал.

– Мда, мало того, что болезная, так еще и непутевая, – покачал головой Азазель, – фамильяра не уберегла.

Стало обидно. Да что он знает обо мне и Гуаме?

– А ты свою ведьму не уберег! Тоже мне, фамильяр называется. Небось свою демонскую шкуру спасал, пока твоя Устина на костре корчилась.

– Замолчи, жалкая ведьмачка. Ты не чета моей Устине. Мы с ней огонь, воду и медные трубы прошли. Я за ней на костер пошел. Но она мне приказала уйти. Сама знаешь, прямого приказа я ослушаться не могу.

Да, я в курсе. Жаль, что в свое время решила не ограничивать свободу Гуама, думала, что так будет лучше. Кто же знал…

– Ладно, давай заканчивать панибратские разговоры. Можешь переночевать, а утром уходи. Не донесу я на тебя, так уж и быть.

– Пф-ф, конечно, не донесешь. Кто ж послушает говорящего кота? Скорее его самого на костер отправят, – не удержалась и съязвила. А что, только ему можно меня задевать?

– Вот еще. Я анонимный донос напишу.

– Напишешь? Ты?

– Да, я. Грамоте обучен, писать умею.

– Вот только лапа у тебя сломана.

– А у меня еще три есть!

– Ну-ну, давай, я погляжу, как ты задними лапами донос писать будешь. Да и не верят у нас анонимным писулькам. Потому что доносчиков вместе с тем, на кого они жалуются, проверяют на колдовство и ведьмовство. И также на вранье. А про методы допроса, думаю, рассказывать не надо. У инквизиторов каждый окажется виноватым, даже если в жизни ничего плохого не сделал.

Кот зло сощурился, но промолчал. Только свернулся клубочком и сделал вид, что спит. Ну-ну, понаблюдай, я не против. А сама, пожалуй, посплю.

Улеглась на топчан, служивший кроватью, вытянулась во весь рост. Хорошо. Осталась бы тут, да место теперь уже ненадежное. Раз уж эту Устину нашли, то и меня найдут. С этой мыслью и уснула.

Проснулась от шипения кота. За окном вовсю светило солнце. Потянулась и ойкнула. Бок пронзила боль, но крови на повязке не было, уже хорошо. Глянула на кота – он пытался вылизать ожог, но шипел при каждом касании раны. Еще бы, язык у кошек слишком шершавый, а там сейчас один сплошной островок боли.

Села, пошарила в сумке, достала нужный пузырек.

– Иди сюда, – похлопала рядом с собой, – лечить тебя будем.

– Вот еще. Чтобы я доверил свою драгоценную шкурку такой непутевой ведьме, как ты? Да ты себя вылечить не можешь!

– Могу! Но тогда растрачу все зелье, а когда смогу сварить новое – не знаю. А это обычная заживляющая мазь.

– Ну да, а побольше магии в зелье вложить мы не догада-ались, – произнес Азазель с издевкой.

– Догада-ались, – ответила в тон ему. – Но фамильяра-то у меня нет. Поэтому сила магии снижена. Ты же сам фамильяр, да еще и демон, должен знать такие вещи.

Азазель скривился, словно ему в миску скисшего молока налили.

– Знаю я все, – буркнул недовольно.

– Ну так что, дашь себя намазать? Быстрее же пройдет, хватит ерепениться.

Кот поворчал еще немного, а потом хоть и с трудом из-за поврежденной лапы, но все же запрыгнул на топчан. Пока я мазала его бок, он шипел, ругался, обзывал меня всяким словами, трижды назвал непутевой, но, как только мазь начала действовать, притих. Лег на здоровый бок и глаза прикрыл.

– Хоть бы спасибо сказал, – буркнула я, убирая склянку.

Азазель приоткрыл один глаз.

– Я? Тебе? – В голосе слышалось недовольство. – Да это святая обязанность ведьмы – помогать фамильяру, лечить его, заботиться о нем.