Борис Юрьев - Во времена Николая III

Попрощавшись в холле с Геннадием, Семен Михайлович закрыл входную дверь института за бывшим сотрудником. После его ухода воцарилось молчание. Вопрос трудоустройства новых сотрудников находился не в компетенции Михаила, но он, все же, нарушив молчание, задал его.

– Вы собираетесь принять Геннадия на работу? – спросил Михаил.

Вопрос прозвучал риторически, между прочим. Не хотелось придавать особого значения ответу, каким бы он не оказался. Еще рано было рассуждать, как сложатся взаимоотношения между будущими коллегами и сложатся ли они вообще? Во всяком случае, Михаил точно знал, что он не предоставит Геннадию больше повода произнести фразу: «и мне приятно, что вам приятно».

– Никогда я не беру на работу бывших сотрудников,– ответил Сема.– С Геннадием одни хлопоты. Он много пьёт кофе. Сколько не склеивай, отрезанный ломоть хлеба никогда не прирастет к буханке. Я имею оптимальное количество сотрудников в лаборатории, и не собираюсь ради Геннадия увеличивать штат. У меня вакантным остается место биолога, но, поскольку я сам окончил биологический факультет, острой необходимости в приеме нового сотрудника нет. Если возникнет потребность, я возьму подающего надежды аспиранта без выраженного апломба и сделаю из него высококлассного специалиста.

Приговор прозвучал для Геннадия. Однако, Михаил воспринял его и для себя, понимая, что его ждёт, если он вздумает покинуть Научный Городок, а затем захочет вернуться назад. Лучше не делать попыток возвращаться, когда путь отрезан. Говорят: уходя, уходи.

Михаил собирался делать доклад на научной конференции в Риге. Его возлюбленная Катерина, живущая в том же городе, пожелала посмотреть, как выступает её суженый, но он запротивился, объясняя, что будет чувствовать себя неловко и забудет о сидящих в зале, когда начнет выступать перед ней, а ему нужна аудитория. Тогда выбрали вариант, устраивающий обоих. Катерина согласилась послать вместо себя подругу, которая, в свою очередь, сославшись на занятость, в последний момент отказалась и вместо себя попросила поприсутствовать мужа. Во время доклада в зал вошёл степенный Оярс, излучающий добропорядочность и любезность. Увидев свободный стул в ближайшем ряду, он сел на свободное место. Михаил заметил его, но, озабоченный графиками и таблицами, перестал обращать внимание на вошедшего. После окончания конференции Оярс подошёл к Михаилу и пригласил гостя посидеть в ближайшем кафе. Михаил согласился. Находящийся рядом Семён Михайлович тоже принял приглашение. Шагая по брусчатке старого города, Оярс поделился впечатлением, что на сцене в Михаиле увидел совершенно нового человека, совсем другого, чем ожидал, у которого исчезли медлительность и молчаливость и появились живость и энергичность.

– Удивительно, как преображается человек, совершенно не тушующийся перед сложными вопросами,– восторгался Оярс.– Кажется, что не существует вопроса, на который не может быть дан достойный ответ.

– Завтра выступает с докладом Семён Михайлович,– сказал Михаил.– Вы увидите артистическое выступление. Приходите, вы получите еще большее удовольствие от выступления шефа..

– Не сомневаюсь. Я наслышан о вас,– сказал Оярс, обращаясь к Семену Михайловичу,– и хотел бы с вами поговорить, но не на тему конференции, которая далека от изучаемого мною предмета. Если бы речь шла о строительстве дорог, я бы с удовольствием поприсутствовал и сам бы поделился опытом, особенно если бы разговор шел на латышском языке. Плохое знание русского языка позволяет мне оценить актерские способности участников конференции, а не суть затрагиваемых вопросов.

Михаил объяснил шефу, что рядом находится не кто-нибудь, а лауреат государственной премии Латвии, к которому следует прислушаться. Сочетание слов «лауреат государственной премии», много значащее для научного мира, возымело действие. Сема ожидал интересного разговора. Вчерашняя пасмурная погода с нависшими облаками приземляла дома города, выглядевшие тяжелыми и сумрачными, когда деревья сжались. Сегодня же сияло солнце. Рига, умытая дождем, преобразилась. Столы с белыми стульями, вытащенными наружу из первой попавшейся кофейницы, привлекли внимание. Предпочтение отдали, не сговариваясь, открытой площадке и чинно уселись за столик, стоящий под кроной дерева. Оярс вытащил книгу и положил ее перед собой. Гости, как по команде, склонив головы набок, прочли название «Бароны Латвии». Официантка приняла заказ и принесла кофе с пирожными.