Борис Юрьев - Рижский бальзам на русскую душу

– При ходьбе чувствуется постоянно. Сменил не одну пару обуви, но ничего не помогает. Каждый раз вытаскиваю ногу из обуви в кровоподтёках.

– Это твоя прабабушка напоминает о себе, заботясь о потомках. Она дожила до рождения правнучки и особенно ревностно относится к ней, но и всех остальных детей она любит, как все бабушки.

Массаж, длящийся академический час, закончился. Святослав, не обращая внимания на высказываемую благодарность, направился в конец очереди к сидящему в коляске юноше, который ещё более сжался и, как волчонок, снизу верх смотрел на приближающего к нему человека. Врачевателя давно привлёк внимание неотрывный вопрошающий взгляд, следящий за ним. Рядом покорно стоял отец, привезший мальчика из города. Массажист с силой воткнул в землю принесённый с собой жезл и положил руку на голову юноши.

– Расскажи, что случилось?– спросил он.

– У меня отказали ноги. С тех пор я не передвигаюсь. Вердикт докторов известен и не радостен. Встать на ноги хоть на миг остается моим последним желанием. За один танец, я готов отдать полжизни,– со слезами на глазах неожиданно предложил юноша.

– В сказках за коня предлагают полцарства. Эта новость – не новость,– подытожил рассказ юноши Святослав.

Его рука плавно сместилась с головы и поползла по шее за спину.

– Как тебя зовут?

– Витя.

– Твоя раздражённость, Виктор, явилась причиной болезни,– поставил диагноз Святослав.– Появившаяся неудовлетворённость, съедающая жизнь, понятна. Ты боишься людей, махнувших на тебя рукой. Тебя, не умеющего ходить, считают беспомощным. За глаза, а то и в глаза, дразнят. Ты боишься людей, озлобляешься. А зря, думай позитивно. Не бойся людей, которые по природе благородны. В большинстве случаев они, не думая, произносят обидные слова, которые ранят. Некоторые потом просят прощения и на исповедях, как дети, уверяют, что плохо больше поступать не будут.

Глаза Святослава постепенно тяжелели. Он поднял их и безошибочно остановился на стоящем мужчине с кругленьким животом, который с сомнением на лице следил за врачевателем. Имея врачебное заключение на руках, отец раздумывал:

– Разрешить или запретить продолжение сомнительных опытов над сыном?

Не зная, что предпринять, он застыл, с тревогой обдумывая, чтобы такое умное сказать жене, подвигнувшей его на бесцельную дальнюю поездку, которая не сумела выбраться в горы и возложила на спасителя последнюю надежду.

– Я понимаю тебя,– шёпотом произнёс Святослав, переместив взгляд на юношу. – Ты зря беспокоишься. Многое поправимо и все не так плохо, как я предполагал. Всему когда-то приходит конец и твоей болезни то же.

Ласковые кошачьи движения Святослава обрели хватку пантеры. Движения стали жёсткими, не терпящими возражений. Юноша вскрикнул.

– Потерпи, тебе не так больно,– успокоил Святослав, смотря в глаза юноши.– Я не могу дотянуться к копчику. Встань и помоги мне.

– Он не в состоянии встать,– напомнил стоящий рядом отец.

– Вставай!– приказал Святослав юноше.

Больной продолжал сидеть.

– Сколько времени ты можешь простоять? – спросил Святослав

– Несколько секунд могу простоять в вертикальном положении, не отрывая рук от поручней.

– Подымайся с помощью поручней и оставь их в покое на несколько секунд.

Присутствие довлеющего человека заставило Виктора безропотно подчиниться. Он неуверенно поднялся и удивлённо встал на землю. В центре образовавшегося круга стоял худой, величественно выпрямившийся молодой человек. Радостные и возбуждённые люди, стоящие вокруг, не в силах были что-либо сказать. Они молчали, отдавая почести волшебнику. Отец ребёнка, наклонившись вперёд, стоял чуть покачиваясь. Его выпяченный животик подобрался, тело и мысли напряглись, лицо осунулось и выглядело уставшим. Через пять секунд удивленный юноша сидел в кресле. Колени, отвыкшие от повседневной нагрузки, не позволили ему медленно опуститься. Он скорее рухнул, чем сел. Святослав изогнулся и за спиной медленно провел рукой по позвоночнику от головы до копчика. Не отрываясь от тела, прогладил спину и, переместив руку на живот, помассировал грудную клетку. Врачеватель повернул голову в сторону отца.

– Трудность не в устранении причины, а в гармонии органов,– сказал он.

Отец, подавшись вперёд и опустив руки по швам, покорно кивал головой, не совсем понимая их смысла. Не вслушиваясь в слова, он вновь считал про себя секунды, в течение которых мальчик стоял на ногах.