Николай Старинщиков - Леший

Через минуту сержант стоял в кабинете. Он проклинал тот день, когда согласился на уговоры зятя и пошел служить в «мусора». Раньше было еще ничего. Отдежурил и иди себе домой. Хочешь, рыбалкой занимайся, а хочешь, дуй по грибы. Однако последний случай окончательно выбил из колеи. «Неужели посадят», – тоскливо думал сержант.

Полковник слегка ободрал его взглядом для острастки и приступил:

– Прошу садиться, товарищ сержант.

– Спасибо, я постою, – решительно тот отказался, но полковник встал и придвинул стул. Вскочил и Тюменцев, однако его опередили. И он грузно шлепнулся на прежнее место.

– Я полковник ФСБ Серебров. Никто вас не собирается преследовать. Ни у кого нет к тому оснований. А если кто и надумает, – он покосился в сторону Тюменцева, – приходите прямо ко мне. Вот моя визитка.

Он протянул сержанту маленькую фиолетовую картонку с фамилией и номером телефона.

– А теперь прошу рассказать все по порядку.

Сержант принялся рассказывать, глядя в пол:

– Нас было двое. Нам приказали ехать в деревню в эту, в Нагорный Иштан. Там якобы один утопился. Или утопили. Когда приехали, там уже сидел этот на берегу, который сбежал.

– А утопленник?

– Тот лежал на песке. Накрытый мешком.

– Что за мешок? – вмешался Тюменцев.

– Да какое это имеет сейчас значение, – прервал его Серебров. И к сержанту: – Продолжайте.

– Я так понял, что сбежавший жил там в палатке. А утопленник тоже жил на берегу. Только в другой палатке. Я понял, что задержанного поймали вроде как с поличным. Вроде он накинулся в воде на того покойника и утопил его. Об этом говорили двое людей. Два молодых мужика. Они на иностранной машине потом уехали.

– Где их данные? – оживился Серебров.

– Все данные я записал в рапорте.

– Но их там нет, – повысил голос Серебров. – Вы представили голый рапорт. Или я что-то не понимаю…

– Я писал два рапорта. Один сразу, как только приехали. А потом другой, когда на меня напали. Передал Иванову.

Иванов бледнел на стуле. Дело принимало дурной оборот.

– Где первичный рапорт? – уставился на него полковник.

Оперативник медленно поднялся. Улыбнулся нервно. Еще больше побледнел.

– Все документы, в том числе три рапорта о случившемся, я передал оперативному дежурному по РОВД. Он приезжал на дежурной машине, и я передал ему вместе с протоколом осмотра места происшествия.

– А протоколы допросов?

– Так все же разбежались. Некого было допрашивать. Как почуяли жареное, так всех и смыло. В том числе и те двое в иномарке. Сразу по газам и ушли. Вдвоем нам было не удержать никого. Только и смогли, что доставить того буяна. Не виноват, говорит. Вроде как доставал потерпевшего из воды, когда тот захлебнулся. Может, правда тот утонул…

– Можешь не сомневаться, – успокоил его Серебров. – Его утопили. Экспертиза полностью подтвердила этот факт. Кроме того, физик был спортсменом. Такого с кирпичом на шее не утопить. Так-то вот.

Сержант продолжал страдать на своем стуле. Шею после вчерашних объятий нещадно ломило. Настроение – хуже не придумать. И когда только кончится для него это испытание? Вот влип!

– Что еще можешь сказать нам, сержант? – спросил его полковник.

– Больше ничего, – задумчиво произнес тот. И вдруг вспомнил: – Куртку забрал с собой. Из камеры. Говорит, клопы заели, вытряхнуть надо. Как дал по ребрам, так чуть душу не вытряхнул, зараза. Подготовленный бандит оказался. Это уж точно. С одного раза уложил. А ведь я в детстве-то сам был драчун превосходный.

К вечеру более или менее развитой версии происшедшего разработано не было, поскольку не было важного компонента: подозреваемого, пусть даже совсем никудышного, но с которым можно было бы работать. И руководство решило приступить к широкомасштабной операции.

ОМОН погрузился в автобусы и тронулся в путь. По пути командиры подразделения выставляли посты, на ходу кратко инструктируя бойцов. Те нехотя кивали, примеряясь к новым обстоятельствам. Каждому посту придавались портреты беглеца, изготовленные милицейским фотороботом. По такому портрету можно было хватать чуть не каждого бородатого.

К ночи были оцеплены ближайшие дороги в окрестностях поселка. Была также окружена и деревня Нагорный Иштан, расположенная в четырнадцати километрах от него. Поселок Моряковка затаился, притих. Среди жителей пронесся слух: каждого мало-мальски пьяного мужика ОМОН тащит в милицию и там разделывает под орех. Конечно, это были всего лишь слухи. Никого там не разделывали, а лишь проверяли и отпускали за ненадобностью, составив протокол за появление в нетрезвом состоянии в общественном месте. Кое-кому из демократически настроенных жителей, правда, досталось испробовать резиновой дубинки. Издержки в таком деле неизбежны.